Ознакомительная версия.
Возникла зловещая пауза. Каменное лицо Кроноса не давало возможности определить, поверил он или нет, а если поверил, то насколько огорчен.
– Тогда я должен видеть его остатки! – наконец вымолвил Повелитель.
– Вы можете лицезреть их неподалеку отсюда, – подтвердил Гавриил и указал в сторону изрытого гравиударами городского парка. – Но вам будет очень сложно их опознать – последняя форма Усилителя была материальной и к тому же адаптированной к земным условиям. Вам нужен будет хороший специалист, чтобы подтвердить тяжесть повреждений.
– У меня есть такой специалист! – заявил Кронос не раздумывая. – Думаю, его компетенция вне всяких сомнений! – И приказал ближайшим Циклопам: – Приведите Сагадея!..
Легионеры почтительно расступились, и перед Кроносом и смотрителями предстал бывший юпитерианский оружейник Сагадей, пересидевший битву где-то в безопасном месте на Земле.
Следом за ним, потупив очи, вышагивала Афродита – воплощение скромности и покорности. Было заметно, что Афродита побаивается своего нового Повелителя, однако, похоже, страх этот был для нее явлением временным; кто-кто, а она твердо знала, что ее известные на всю Вселенную таланты окажутся востребованы и у Кроноса. Афродита как бы ненароком стрельнула глазками по стоявшим в отдалении Титанам, и взгляды Палланта, Гипериона и Коя тут же устремились на нее, причем безжизненными эти взгляды назвать было уже нельзя.
Сагадей такого показного раболепия не источал. Сын Хозяина держался уверенно и в какой-то степени даже независимо, своим гордым поведением больше напоминая поведение смотрителей, а не испуганного перебежчика во вражеский лагерь. Так же как и мать, он был уверен в своей высокой ценности для нового Повелителя, отчего позволял себе вещи, непозволительные даже Палланту, Гипериону и Кою.
Сагадей приблизился к Кроносу и замер в ожидании. Повелитель долго глядел ему в глаза, видимо посредством телепатии отдавая поручение, о характере которого можно было легко догадаться. Сагадей кивнул, после чего, сопровождаемый Паллантом, удалился по воздуху в указанном Гавриилом направлении.
Смотрители заволновались, хотя виду, естественно, не подали: что, если Сагадей опровергнет слова Главы Совета и какова будет реакция обманутого Кроноса? Вряд ли стоит уповать на его великодушие – причислять Кроноса к друзьям еще рано, если вообще возможно.
Но Гавриил и был назначен на свой нынешний пост предыдущим Главой Совета, павшим в бою смотрителем Джейкобом, поскольку как никто другой мог ориентироваться в любой обстановке, даже самой невыгодной. Так что если Гавриил блефовал, он был доподлинно уверен, что блеф его не раскроют.
– У вас прекрасно получается выходить сухой из воды, – заметил Гавриил скромно притихшей возле могучего Кроноса Афродите. – Не далее как сегодня утром мы могли наблюдать вас в совершенно ином окружении.
Афродита недобро зыркнула на Главу Совета, но уже через мгновение расплылась в обворожительной улыбке.
– Юпитер удерживал меня силой! – заявила она. – Он угрожал мне и заставлял делать против моей воли много нехороших поступков! Я презираю его! Я долго ждала, когда у меня появится возможность для бегства. И как только она появилась, я тут же ею воспользовалась. Спасибо великому и истинному Повелителю, что не отказался принять меня под свое покровительство!
Кронос выслушал речь перебежчицы равнодушно, будто вовсе не слышал ее, а самой Афродиты перед ним не было.
Вернувшийся Сагадей один в один подтвердил слова Гавриила: Усилитель получил невосполнимые повреждения, и единственное, на что теперь способен, так это выполнять функции обычного дерева, да и то недолго, поскольку от полученных повреждений должен в самом скором времени засохнуть. К удивлению смотрителей, но не Гавриила, Сагадей ни словом не обмолвился о том, что повреждения были нанесены Усилителю явно злонамеренно и на случайные не походили даже издали.
– Очень жаль, – промолвил Кронос. – Аннигилирующее Пламя было самой ценной вещью, что оставил после себя Юпитер. Я сильно огорчен, и потому, землянин, я разрешаю тебе выдвинуть только одно требование! Я согласен выслушать его лишь по той причине, что обещание ваше сдержано, а это действительно заслуживает награды. Однако прежде, чем просить меня о чем-либо, помните: не стоит требовать от меня невозможного.
– Что ж, пусть требование будет одно, – невозмутимо согласился Гавриил. На большее снисхождение от Кроноса он не рассчитывал, а потому предвидел такую суровую участь для своей и без того не слишком длинной петиции. – О нашем требовании вы можете догадаться без напоминания, многоуважаемый Повелитель. Оно простое и закономерное: мы хотим, чтобы нас и нашу планету оставили в покое. Навсегда!
– Дерзкие строптивые земляне! – угрожающе загрохотал над площадью бас Кроноса. Смотрители и Сагадей напряглись, свита Кроноса встрепенулась, а Афродита испуганно зажмурилась. – И вы даже не попытаетесь просить меня о покровительстве?!
– Потому и не просим, так как твердо уверены, что вы наведете во Вселенной порядок и станете нашим покровителем в любом случае, – не обращая внимания на гнев Повелителя, ответил Гавриил. – Не думаем, что лишенные командования армии Юпитера будут продолжать с вами борьбу. Отныне вы диктуете закон в этом мире и оспаривать ваше право на это попросту некому. Мы же, если рассудить здраво, просим у вас о гораздо меньшем одолжении, нежели покровительство; что для вас одна планета, раз теперь их под вашей властью столько… – Гавриил обвел рукой небосклон. – У нас, землян, и числа-то такого нет!
Внутри у Кроноса что-то заклокотало, будто перед смотрителями стоял не Повелитель, а готовящийся к прыжку лев. Гавриил тем не менее продолжал спокойно глядеть в лицо Кроносу, задрав подбородок и расправив неширокие плечи. Казалось, еще секунда, и между Повелителем и Главой Совета смотрителей проскочит электрический разряд.
Лев не прыгнул, и молния не ударила. Рык Кроноса плавно перешел в глухой сдержанный смех, чем-то напоминающий звук рокочущего мощного дизеля.
– А вы еще хитрее, чем она! – Кронос отвесил презрительный кивок в сторону испуганной Афродиты. – Я даже не знаю, чем достойно возразить на ваши слова. Ваша просьба и впрямь кажется столь мизерной, что, откажись я ее выполнить, – и меня сочтут мелочным и невеликодушным. А для истинного Повелителя это нехорошо. Однако…
Кронос огляделся, после чего медленно и шумно втянул ноздрями морозный воздух, наполненный запахами гари и тлена. Задержав дыхание, он прикрыл глаза, постоял так минуту, а затем с таким же шумом, словно проколотая резиновая камера, выдохнул.
Ознакомительная версия.
