Ознакомительная версия.
Передвигаясь по тыловой зоне противника, разведчики Котова постоянно натыкались на штабы и воинские подразделения. Оно и понятно, Советские войска сдвинули всю фашистскую орду к столице, немцам просто уже некуда было пятиться, до Берлина шестьдесят километров.
На одном из хуторов, восемь охотников под командой Тунгуса приметили штаб пехотного полка, скорее всего прибывшего вечером с запада на подкрепление пехотного соединения немцев. Полковые подразделения еще не успели стать на отведенные позиции, по немецкой тяге к порядку, ожидали утра. Сергей отрядил на выявление расположения живой силы Канарейкина с его отделением, оставив Селезнева с людьми, как свой резерв, выдвинулся к хутору. Фольварк, представлял собой большое подворье, огороженное высоким деревянным забором из прочных беленных струганных досок. Из-за забора выглядывал второй этаж дома, с высокой двускатной крышей покрытой черепицей. Крыши хозяйственных построек разбросаны по внутреннему периметру забора. К воротам хутора вела отсыпная битым кирпичом и щебнем дорога, по обеим сторонам которой, густо росли кусты и вишневые деревья. Охрана штаба, состоявшая из двух рядовых у ворот и пулеметной точки на чердаке, свою службу несла по уставу, во всяком случае, караульные не спали, тихо переговаривались между собой.
Котов присмотрелся к циферблату на трофейных часах. Половина первого ночи.
— Уходим, — шепнул Иванову в самое ухо.
Добравшись до места сбора, расположились в кустарнике, островком, торчавшего посреди паханого поля в полутора километрах от фольварка. Скорее всего, хозяин хутора использовал этот пятачок для своих охотничьих забав. Как правило, на поле оставалось какое-то количество просыпавшегося на землю или специально не убранного урожая, и дикие кабаны или козы приходили на кормежку, вот из этого-то кустарника хозяин и добывал дичину к семейному столу. Бойцы отдыхали, предполагая скорую работу. Минут через сорок вернулось отделение Кенаря.
— Докладывай!
— В трех километрах от хутора буковый лес. Не лес, так, одно недоразумение. У нас в Тамбове так городской парк выглядит.
— Не отвлекайся!
— Ага, ну да. Так вот. Вдоль всей его кромки, фашисты выставили грузовики с имуществом, прицепленными к фаркопам машин, пушками малого калибра, полевыми кухнями. Живая сила спрятана под деревья. Это все.
— Добро. Фортунатов, раскидывай антенну. Связь со штабом дивизии.
— Есть!
Перед выступлением Котов предупредил бойцов, чтоб до сигнала огня из автоматов не открывали, работали без шума — ножами. К хутору подошли в половину четвертого ночи, распределились вдоль ограды, приготовились к действиям. Когда с востока послышался еще невнятный гул, лейтенант распорядился:
— Селезень, начинайте.
Час волка располагает ко сну. Часовых на воротах взяли в ножи. По свисту Котова в ворота и через забор полезли охотники. По подворью шмыгнули ночные тени. В окна полетели гранаты. Вместе с взрывами, поднялась паника. Немцы выскакивали из домов, в полнейшей прострации, старались выжить в аду ночи, устремлялись к открытым настежь воротам. На пути обезумевшего противника встал Селезнев. Огромный, широкоплечий, держа на весу ручной пулемет, словно детскую игрушку, он взрезал темноту у воротных створ кинжальным огнем в упор.
— А-а-а! О, майн го-от! — послышались стоны и причитания умирающих штабников.
Пулемёт молотил короткими очередями. Трещали автоматы. Огонь был дружный, но разведчикам всё казалось, что этого мало, они работали изо всех сил, как говорится, «с огоньком», жилы и капельки пота выступали на лбу.
В трех километрах от фольварка фронтовая авиация штурмовала буковый лес, уничтожала живую силу и технику не окопавшегося пехотного полка, штаб которого с помощью взвода пешей разведки «приказал долго жить».
Отряд встал на дневку в лесополосе, километрах в пятнадцати от места ночного налета. Люди вымотались так, что команда поданная Котовым к привалу заставила бойцов лечь на землю там, где их застала. Грязные, потные, измотанные движением по размокшим полям, они засыпали сразу после того, как только спина находила опору у ближайшего дерева. Двое суток непрерывного поиска давали о себе знать. Серое небо над хиленьким леском и постоянно моросивший холодный редкий дождь не могли поднять уставший народ. Радовало то, что в такую погоду собаки-ищейки не возьмут след. В отдалении громыхала артиллерийская канонада, звук стрелкового оружия растворялся в вогкой мороси. Значит, от фронта они отошли, примерно километров на тридцать. Сергей, прислонившись к дереву, из полевой сумки достал влажную, испачканную грязью карту местности. В отличие от своих солдат, он чувствовал себя вполне сносно. Сон не ломился в усталые члены его тела, привычного и не к таким перегрузкам организма.
Компас помог сориентировать нанесенную картографией местность на бумаге. Группа сильно отклонилась вправо от полосы наступления своей дивизии. Сейчас, если принять юго-восточнее, можно выйти прямиком к обороне противника на франкфуртском плацдарме. Сунув карту обратно, он, поднявшись на ноги, прошелся рядом со спящими ребятами. Вглядываясь в лица людей, ставших до боли родными, с некоторыми из которых прошел по военным дорогам половину Европы. Война на исходе, и исход ее был понятен теперь не только ему, человеку, попавшему в ее горнило из будущего. Он сделал для победы все, что только может сделать воин. Ему не стыдно за свои действия, да и отчитываться ему не перед кем. Пришло время покинуть этот отрезок пути, покинуть привычный налаженный быт, людей с которыми сроднился. Теперь эта война стала для него прошлым этапом.
Да-а! Надо думать, как сильно устали его орлы, если даже Тунгус спит сном праведника, не озаботившись выставлением охраны «лагеря». Пусть отдыхают, выспятся. Нужно придумать, как Котов покинет их. Нельзя в один момент уйти в никуда, о близком человеке должна остаться добрая память.
Разведгруппа действовала в тылах противника еще восемь дней и ночей, передавала информацию о скоплении войск, делала засады, уничтожала склады и штабы частей. Когда стало понятно, что полевая жандармерия, не смотря на неминуемый крах фашистской Германии, работающая как швейцарский хронометр — без сбоев, им плотно села на хвост, Котов решил выводить людей на свою сторону.
Они прорывались на узком участке фронта; справа и слева стоял враг и по всем признакам готовился к жестокому отпору по линии обороны своих порядков. Впереди был большой укреплённый город — Франкфурт-на-Одере, за ним широкая, глубокая река. На левом берегу, параллельно реке, шла железная дорога, недалеко от Франкфурта её пересекала другая и уходила за реку. По дорогам непрерывно тянулись воинские эшелоны, — враг подбрасывал подкрепления во Франкфурт. Железнодорожный мост находился в руках врага.
Ознакомительная версия.
