ему предлагается шагать по бесконечной лестнице, приводя в движение весь необозримый механизм с такими же, как он, бедолагами.
Ему стало очень жалко себя.
Очень-очень жалко. Так, что едва вновь не потекли слёзы.
Нет, не время. Он сможет, он вырвется, он добьётся!..
Рядом с собой он не видел других людей, только бледные серые тени, бесформенные, полупрозрачные. Его вдруг втянула эта масса, дёрнула, как рыбак добычу.
…Площадка опускалась, и Матфей вдруг ощутил, что там, внизу — та же самая чернота, жуткая и ненасытная, что напрасно ждала его в доме на холме. Она всё ещё ждёт — ждёт, пока он устанет, замедлит шаг, отстанет от других, и тогда не будет ни спасения, ни пощады.
Матфей рванулся, как ужаленный. Перепрыгнул на следующую площадку, затем — на следующую и послеследующую. Ужас гнал его вперёд, и он знал, что останавливаться нельзя ни в коем случае, никогда, ни за что!..
…Машина работала.
Соллей никогда ещё не ощущала так своего бессилия. И никогда не была в таком бешенстве.
Её, одну из троих величайших чародеев, пленили в собственном теле! Пленил какой-то, проклятье, Меч, оказавшийся, проклятье, не совсем мечом, точнее, совсем не мечом, а сложнейшим магоконструктом! Да ещё и дерзнувший утверждать, что она, Соллей, всего лишь «вместилище» для него, драгоценного!
И она теперь не властна ни над чем. Её память бесцеремонно вскрыта, её перетряхнули холодными равнодушными… нет, даже не руками, не пальцами — но щупальцами, склизкими и омерзительными. Всё рассортировали, отобрав нужное — чары, заклятия и тому подобное, — а остальное словно вывалили в грязь.
Какое-то время она недвижно висела в собственном сознании, ни на что не способная, ничего не могущая. Видела и слышала всё, что творилось вокруг, вместе с так же подчинённым Скьёльдом шагнула в портал, который должен был доставить их к границам того заповедника, что они вместе с Кором Двейном отвели Молодым Богам.
Но что-то пошло не так, совсем не так.
Сияние портала охватило их и тотчас угасло, Соллей увидала, что они с названым братом стоят на слегка покачивающейся тропе в Межреальности, под ними — некий мир; и на границы Ямертова домена место это никак не походило.
Мечи, владевшие её и Скьёльда телом, переговаривались — встревоженно, они тоже ничего не понимали, злорадно подумала Соллей.
— Что такое? Почему портал вывел нас сюда?
Тело Соллей развело руками.
— Полагаю, какие-то интерференции из-за движения Дальних. Впрочем, не беда. Мы знаем, куда нам надо… о-ох!
Та сущность, что владела плотью чародейки, вдруг дёрнулась, согнулась, словно от удара под дых. Соллей тоже ощутила, как из неё будто выдрали какую-то часть внутренностей, выдрали и уволокли.
— Что это? — простонали губы Соллей.
— Какое-то чародейство, — буркнул Скьёльд — но не обычным своим голосом. Говорил не он, говорил Драгнир, Алмазный Меч. — Нас это не касается. С тобой всё в порядке?
— Д-да… — не слишком уверенно ответила сущность, что овладела телом чародейки, тот самый (или та самая?) Иммельсторн. — Вроде… как будто… Сейчас…
— Не мешкай, — недовольно сказал Драгнир.
Тело волшебницы медленно распрямилось. Сущность Иммельсторна оправилась от внезапного… чего? Удара? Атаки?..
— Готова?..
Портал заполыхал вновь, расцвёл радужными красками, словно переливчатый мыльный пузырь. Но теперь Соллей ощущала чуть больше свободы, чем раньше. Пусть самую малость, но чувствовала, что сможет добиться ещё большего — словно пленник, выпутывающийся из сетей гигантского арахнида.
Медленно, осторожно, потому что одно неверное движение — и, разорвав одну нить, вляпаешься в десять новых.
Она не имела права торопиться.
Что бы ни задумали эти сущности, так долго притворявшиеся «магическими мечами», она с братьями не может проиграть.
…На сей раз ничего неожиданного не случилось, портал вывел туда, куда и следовало.
«А ведь неплохо получилось», — невольно подумала Соллей.
Перед ними вздымалась исполинская стена, иссиня-чёрная, покрытая сложным узором алых линий — словно вены под кожей. Угольная чернота и насыщенная, кровавая алость.
Их с братьями гордость. Барьер Творца. То, что во всём Упорядоченном умели только они трое. Хаос, укрощённый и поставленный на службу сущему — может ли какой-то маг гордиться большим?
Тело Соллей остановилось, как и тело Скьёльда. Владевшие ими Мечи переговаривались:
— Как он там очутился?
— Какая разница? Важно, как его оттуда вытаскивать!
— Это Хаос. И Дальние. И ещё что-то…
«Гадайте-гадайте, — мелькнуло у Соллей злорадное. — Гадайте, как мы всё это смешали!.. И откуда мы всё это получили!..»
А Мечи меж тем продолжали совещаться. Холодные пальцы Иммельсторна рылись в памяти Соллей (во всяком случае, ощущала она это именно так), словно что-то лихорадочно отыскивая; но, похоже, найти быстро не получалось.
Не получалось, потому что теперь она могла что-то сделать, пусть немногое, но могла. Она отвоёвывала шажок за шажком себя саму — по крупице, но отвоёвывала. Теперь бы успеть, только б успеть…
Но в этот момент Иммельсторн заполучил-таки желаемое.
На чёрно-алой поверхности начало медленно формироваться нечто вроде воронки, на стенах сквозь гагатовое пробивался и зелёный цвет — то, что Соллей с братьями заполучили от Дальних.
Чародейка закрыла глаза.
Глава 12. Сильвия Нагваль, Хаген, тан Хединсея, Райна
Тьма рассеялась. Над головой — молодая зелёная листва, ласковое солнце в вышине, оно не ослепляет, оно осторожно касается глаз тёплым лучом — вставай, уже пора.
Сильвия попыталась двинуться — и застонала, такая боль пронзила её всю.
— Тихо, тихо, — негромко сказал знакомый женский голос, спокойный и низковатый. — Сейчас станет легче. Брат!..
Толчок силы — и верно, боль послушно отступила. Не ушла насовсем, но спряталась подальше, в глубину костей. Будет ждать удобного момента, чтобы снова укусить.
— Г-где… где я?
— Вот и я б хотел это знать, — раздался голос, и это был его голос.
Сильвия крепко-крепко зажмурилась. Очень крепко, потому что иначе совершенно позорно бы разрыдалась, точно какая-нибудь пейзанка. Он таки пришёл. Спас. Выручил, как в сказках. Только не на белом коне…
Последние слова она, наверное, прошептала вслух, потому что женщина усмехнулась:
— Нет, не на коне. Но на белом тигре, думаю, это тоже неплохо.
Она точно была Сильвии знакома, это же, это же…
— Валькирия Райна!.. — наконец вырвалось у неё.
— Она самая, — последовал ответ. — Лежи, лежи. Еле жива, а туда же — прыгать!
— Я, я… — вдруг задрожала Сильвия, и ощутила, как щёки начинают пылать, — я же г-голая…
— Я не смотрю, — сказал Хаген. — К тому же ты укрыта плащом. Одежду мы тебе добудем, понять бы ещё, где мы и что случилось…
— Где мы? В каком-то мире, совершенно обычном, — валькирия пожала
