Роун вдохнул полной грудью, почувствовал прилив сил и, быстро вскочив, побежал к влекунщей его стене. Он уже преодолел половину пути, когда огромный, почти пять футов в высоту, сонэтти в тяжелых доспехах появился из лачуги. Он загородил дорогу и угрожающе расставил свои мощные клешни. Замедлив шаг, Роун остановилнся, внимательно наблюдая за движениями фионлетово-пятнистых клешней. Руки соэтти казанлись хилыми и худыми по сравнению с массивнностью фигуры, но Роун знал, что этому сущенству ничего не стоит переломить хромолитовую тарелку толщиной в четверть дюйма.
А из лачуг выглядывали поблескивающие фансеточные глаза соэтти, нырявшие в темноту всянкий раз, как только Роун обращал на них свой взгляд. Воин в доспехах сделал шаг вперед, клешни его щелкали словно пистолетные выстренлы. Тогда не спеша Роун поднял ветку колючего дерева буду и махнул ею перед самым носом сонэтти. Непроизвольно отпрянув назад, тот угронжающе зашипел, однако Роун не собирался отступать и продолжал энергично размахивать ветнкой. Когда же внезапный бросок соэтти позволил его клешням сомкнуться на палке Роуна, тот резнким рывком сбил горе-воина с ног, перепрыгнул через поверженное тело и со смехом удалился с места непредвиденного сражения…
Дерево-недотрога, около трех метров в обхвате, напоминало колонну из прочного белого камня, усыпанного острыми, как кинжалы, кристалланми извести. Карабкаться по нему было нетруднно — работая коленями и локтями, Роун даже не прикасался к шипам, а единственная ветка, достигавшая стены, хоть и не отличалась больншой толщиной, все-таки могла выдержать его, семнадцатилетнего.
Преодоление первых пятнадцати футов не представило для него никакой трудности — шинпы были достаточно толсты, на них даже можно было наступать. Другое дело дальнейший подъем, он чреват был не только препятствиями, но и оказался опасен. Неожиданно под ногой надлонмился шип; чтобы удержаться, Роун инстинктивнно вцепился в острый конец другого, и тотчас острая боль пронзила ладонь. Роун заставил себя осторожно разжать кулак — чуда не произошло, ладонь кровоточила. Роун вознегодовал на сенбя — он действовал совсем как тупоумный соэтти, схватился за что попало! Но тот же не в состоянии контролировать себя, а ты-то можешь! И должен! Роун был вне себя от отчаяния.
Он снова ощутил дыхание смерти, как в тот день, когда сломал ногу. И все же что-то отлинчало его от того, прежнего Роуна. Сейчас он уже мог кое-что сделать, хотя бы заставить себя занбыть о пораненной руке. В какой-то мере это ему удавалось, и он продолжал карабкаться вверх по стволу, продолжал держаться. Сейчас больше всенго на свете он боялся поранить ногу, а такая опасность подстерегала. Протянувшаяся над стенной ветка была покрыта чешуйчатой корой, конторую приходилось сдирать перед каждым шангом, окровавленная рука все время скользила и при падении не смогла бы его удержать. Он в очередной раз вытер ладонь о рубашку и снова стал карабкаться вверх.
А ветка с каждым шагом все больше и больше оседала, качаясь под его ногами. Да, конечно, Раф прав — он растет уж слишком быстро, пондумал Роун, отметив, что конец ветви уже донтронулся до края стены и заскользил еще ниже. Ярко-голубые листья мягко зашуршали по вынветренной каменной кладке. Однако пройти оснтавалось совсем немного. Пронзительные и глухие звуки, несущиеся с арены, теперь перекрынвали многоголосый гомон толпы, а бело-голубые диски дуговых ламп, сверкавших над пыльной ареной, уже хорошо были видны Роуну.
Последние несколько ярдов он преодолевал с трудом. Острые колючки на ветвях запросто могнли пронзить тонкие подошвы его башмаков. Сунществовала и другая опасность: если сук сильно провиснет, Роуну не удастся дотянуться до стены. Но тут неожиданно пригодился опыт игры с грасилами — теперь-то Роун прекрасно знал, какой вес может выдержать подобная ветка.
Осторожно балансируя, Роун принялся меднленным скольжением раскачивать ветвь вверх и вниз, а затем, л момент подъема, прыгнул, ухнватился за край стены, потом подтянулся и лег ничком на пыльную поверхность, еще горячую от жаркого дневного солнца.
Он разжал кулак — кровь, перемешавшись с грязью, перестала течь. Теперь по крайней мере удовольствие не будет испорчено. Роун специальнно похлопал ладонью по пыли, подполз к краю стены и глянул вниз, на сияющий круг арены…
Рвущиеся снизу звуки тяжелой волной ударинли ему в лицо: раскатистый рокот огромной толнпы, лязгающее шумовое сопровождение, шуршанние чешуйчатых и кожистых тел, шарканье башнмаков, скрежет когтей, клешней, копыт… Наконнец крики зазывал и торговцев…
Темнело. Двадцатью футами ниже, под Роуном, раскинулось колышущееся море толпы, вздымающееся бушующими красками у прохондов. На арене, гуськом, двигались быки-дьяволы в украшенных драгоценностями доспехах, рядом какое-то огромное рогатое существо, с цепью на одной ноге, выделывало кульбиты в сложном танце, и тут же топталось чудовище в клетке, широко разевая двойные челюсти.
Затаив дыхание, Роун наблюдал за процессией золотокожих существ в алых халатах, вышеднших на обозрение из мерцающей огнями арки. Они рассыпались, образуя круг, скинули свои одежды, а потом быстро выстроили живую пиранмиду. Через несколько секунд пирамида распанлась, золотокожие существа раскланялись перед публикой и волной отхлынули к стене…
Нет, надо подобраться поближе. Роун стал изучать полуразрушенную стену, вплоть до огнромной арки на дальнем ее конце, которая чернным пятном выделялась на фоне люминесцирующего янтарного блеска. Конечно, ничего не стонило спрыгнуть вниз, однако был риск свалиться на раздраженного грасила или широкоскулого йилианина.
Роун двинулся вперед, осторожно ступая межнду камнями. Почти совсем стемнело. Впереди он ясно различил линию тяжелого прогиба толстой цепи, прикрепленной к массивному железному подъемному вороту. Поднявшись наверх, Роун взглядом смерил дугу цепи — вроде бы не сложнно: основание башенки, к которой она крепилась, было прикрыто гроздью дуговых ламп. Если спунститься там, вряд ли кто заметит…
Роун уверенно ступил на туго натянутую цепь: она оказалась довольно устойчивой опорой, идти по ней было намного легче, чем по расканчивающейся ветке.
Па него не только не обратили внимания, но даже не взглянули в его сторону.
Пройдя над толпой, Роун добрался до башенки и быстро скользнул вниз, но тут чья-то рука женлезной клешней сомкнулась на его лодыжке. Роун глянул вниз и увидел похожую на потертый башнмак морду, за ушами которой подрагивали жабры.
— Спускайся, спускайся, — произнес уродец, голос его резонировал глухим эхом. — Здорово-во я тебя-бя поймал-ал…
