И намертво запоминали: в некоторых случаях сначала нужно стрелять, а только потом разбираться, во что стрелял.
Ничего личного, просто их так учили.
И в определенных ситуациях это было более чем правильно.
Словом, мы там вполне нормально время провели, врать не буду.
Выспались, помылись, пополнили боезапас.
И снова в путь.
Впрочем, на маршруте я себя чувствую ничуть не хуже, чем в своей, на мой личный вкус оборудованной берлоге.
А, может, даже и лучше.
Видимо, карма такая, как частенько любил повторять безвременно сделавший от меня ноги папаша.
Ага…
…Дорогу до Клина лично мне до сих пор вспоминать просто откровенно не хочется.
Полностью разбитая трасса, по которой ползти свыше семи-восьми километров в час – это уже подвиг.
Сырой глухой лес по обочинам, откуда стоило постоянно ожидать нападения аборигенов. Полусгоревшие деревни и поселки, чудом выживших обитателей которых грабили все без исключения: копы, заезжие стаи байкеров, нищие бродяги-рейдеры, свое местное, доморощенное ворье.
Убогие местные криминалы, внешне больше похожие на элементарных бомжей, но тем не менее пытающиеся даже с нас стребовать «положняковое подорожное».
Глупость, конечно.
Ну, так наличие мозга у этих дебилов как бы и не предполагается.
Патрули местных Крыльев, охотящиеся за этими самыми криминалами.
По большей части вроде успешно, но однажды мы увидели сгоревший джипак и несколько трупов патрульных: для этих ребят поиск кончился явно неудачно.
В одной из деревень, где мы остановились на ночевку, уже на бетонке, ведущей в Клин, измученная тетка с мучнистым лицом привела к нам в избу двух девочек, на вид лет десяти-одиннадцати, а так – хрен разберешь, конечно.
Со снабжением витаминами в этом элитном районе Подмосковья, знаете ли, иногда случались некоторые перебои. Лет по десять-пятнадцать каждый, так что при таком скудном рационе девчонки могли и просто не вырасти.
Тетка просила по банке тушенки за каждую неполовозрелую особь, причем девочки были готовы обслужить по очереди весь наш не маленький отряд.
Чарли тогда чуть не пристрелил эту наглую самопальную сутенершу, но вдруг понял, что она – их мать, и им, всем троим, просто элементарно нечего есть.
И уже далеко не первый день.
Тушенку тетке дали, причем далеко не две банки, и сравнительно мягко проводили восвояси, к дочерям.
Хотя пара-тройка пинков всей троице от озверевших Чарли с Гурамом все-таки, разумеется, досталась.
В другом месте, куда она сунулась, тетке повезло, скажем так, – немного поменьше.
Короткий, сухой треск «Стеблина» привычному человеку с чем-то другим перепутать, мягко говоря, несколько затруднительно.
Хорошая, врать не буду, машинка.
Сам с такой стараюсь по возможности не расставаться.
Ни днем, ни, простите, – ночью.
А то мало ли что…
…Потом я узнал, что тетка сдуру умудрилась пойти предлагать свой «товар» в избу, где на ночевку расположились Крылья.
Большей глупости она придумать просто не могла.
Лучше бы уж тогда сразу к полицейским отправилась.
Там еще были какие-никакие шансы.
По крайней мере, сдохнуть она могла не здесь и сейчас, а даже относительно по закону.
А тут…
…Крылья такие юридические подробности, как суд, скажем, присяжных, и в прошлые, относительно благополучные времена как-то не особенно интересовали.
Что уж про нынешние-то говорить.
Впрочем, шедшие с нами копы смотрели летучему отряду в рот, а если бы это потребовалось их командиру, смогли б, наверное, заглянуть и в свою собственную задницу.
Скорее всего, большинство из них уже давно состояли в Крыле.
Остальные либо сочувствовали, либо просто боялись.
Мне все это хозяйство было, честно говоря, абсолютно по барабану.
Я, так уж сложилось, – не любил ни тех, ни других, ни третьих.
Ни копов, ни фашиков, ни криминал.
Засранцы, прости меня Господи…
…Девочек Иван пообещал отправить в Москву и пристроить в молодежное Крыло.
Туда с удовольствием брали всех им подобных.
Да и черт с ним – там они, по крайней мере, не будут голодать и заниматься такой вот «продовольственной проституцией».
Зато вырастут законченными, непоколебимо уверенными в правоте своих вожаков фашистами.
Уж даже и не знаю, что лучше…
…Клин нас встретил мертвой тишиной.
В прямом смысле этого слова мертвой.
Лет тридцать-сорок назад здесь что-то рвануло, после чего на этом месте не селились даже вездесущие помойные кошаки и находящиеся с ними в состоянии перманентной войны тощие зловредные крысы.
Вонь до сих пор стояла – мама не горюй.
Хотя, как вскоре выяснилось, почти что уже не опасная.
Единственный оборванец, которого мы повстречали среди грязных и пованивающих развалин, тупо сидел на камушке и смотрел на нашу колонну.
Когда мы попытались его окликнуть, он просто убежал…
…Сразу после Клина мы попрощались с копами и летучим отрядом Ордена Крыльев.
Дальше предстояло двигаться без эскорта: столица не могла позволить себе приставлять хорошо вооруженный конвой к каждому нанятому ею отряду контрабандистов.
Даже к тому, который по всем ее, власти, прикидкам имел наибольшие шансы на успех.
Что ни говори, а ребята у меня в отряде собрались не самые слабые.
Ну, да ладно…
…Вместе с нами отправился дальше и маленький, толстенький, суетливенький человечек – представитель чего-то-там от столичной городской Думы, который и должен был номинально нас возглавлять и отнюдь не номинально «контролировать».
Он же должен был вести переговоры с таинственной Валдайской общиной.
Если нам удастся добраться до нее живыми, разумеется.
Не помню, как его звали, кажется, Олег Тимофеевич.
Ребята сразу же окрестили эту жирную сволочь Пупырем, и через некоторое время он на эту кличку уже откликался.
А куда денешься?!
Это ж отряд.
Головорезы и контрабандисты.
Звери, прости меня Господи…
…Вместо погибшего представителя Крыльев идти с нами решил сам Иван – командир отряда летучих.
Я слабо разбираюсь в их иерархии, но судя по всему, только он в их бригаде соответствовал рангу парня, безвременно, к сожалению, сгоревшего в джипаке под Дурыкино.
Ну, и ладненько.
Мне он, честно говоря, сразу показался довольно неплохим мужиком.
Дельным, так сказать.
Только чересчур обозленным, но это с кем не бывает, по нынешним, скажем так, довольно непростым временам.
У любого ветерана крыша временами подтекает.
У меня, кстати, в том числе.
Что, в принципе, не мешает нам оставаться – по крайней мере, с виду, – нормальными людьми.
Жизнь…
…Отрезок до Шорново мы преодолели на удивление быстро, сказались последствия химического заражения – здесь почти никто не жил, и значит, – не стрелял и не гадил.
