— Наверное, мог, — не стал спорить Сизый. — Только мы-то не пили и не спали. Как же этот ребенок мимо нас-то проскользнул?
— К тому же пацанов не резали, а рвали. На куски. Руки-ноги отдельно, головы отдельно. Животы вспороты, ребра переломаны… Короче, полный писец. — Молчун поежился. — Нет, Бедуин. Так человека на запчасти разобрать могли только хуги. И мимо нас незаметно проскользнуть — тоже только они. Перешли в режим невидимости и ага. В смысле, пацанам каюк.
— Мы втроем сразу смекнули — надо валить с Мутной, — заговорил Сизый… — Полезли в палатки, золотишко забрать. Глядь, а там пусто, тля! То есть не все золото пропало, а только то, что в виде кубиков. У меня вот был простой песок, так его не тронули.
— И у меня, — подтвердил Молчун.
— Короче, похватали мы пожитки, какие ближе лежали… Провиант вон впопыхах забыли… И бегом, куда глаза глядят. — Сизый нервно хлебнул чаю, поморщился: — Водки бы…
— Перебьешься, — отрезал я. Если под боком хуги, о пьянстве нужно забыть. Иначе повторим судьбу Пыры и компании.
— А что с Медяком стало? — поинтересовался Док.
— Полный писец, — коротко обрисовал ситуацию Молчун.
— Два дня мы от Мутной вроде как спокойно шли. Ну, аномалии там, зверье хищное, не без того, — пояснил Сизый. — Но те, кто пацанов порешил, не проявлялись. Вначале. А сегодня мы поняли, что к нам хвост прицепился. Выслеживают, тля! И ведь так близко подобрались, суки, что чуть ли не в затылок дышат! На сканер глянули — пусто. Мы засаду пытались — порожняк. Осторожные твари, тля… Серёня Медяк не выдержал, начал садить от бедра свинцом широким веером. И ведь попал! Случайно, конечно. Увидеть, кого он там зацепил, мы не увидели. Услышали только короткий рев, а потом кто-то по кустам ломанулся.
— На листве кровь была, — добавил Молчун. — Видать, хорошо ту паскуду Медяк приложил.
Что ж, похоже, ребят и вправду преследовали хуги. Хотя история вытанцовывается странная. С каких это пор «голодных» интересует золото? Они что, уже доросли до торговли?
А Дока больше волновал другой вопрос:
— Среди золота, которое вы унесли из лагеря, были те слитки? Хотя бы один-единственный кубик?
— Нет, — слишком поспешно ответил Сизый.
Док погрустнел. Я взял себе на заметку: с ребятишками на эту тему еще надо будет потолковать. А пока выслушаем рассказ до конца.
— Так что случилось с Медяком? — спросил я.
— Точно не знаем, — признался Сизый. — Примерно через час после того, как он зацепил того гада в кустах, мы вышли на торфяник. Туда, где вы нас нашли… Там заросли густые… Ну, вы видали…
Я кивнул.
— Медяк отстал малость. А может, заплутал… Короче, хватились мы его, зовем — глухо. Ну, мы туда-сюда. И вдруг видим…
— …Он над нами летит! — выпалил Молчун.
— В смысле, летит? — не понял я. — Его кто-то швырнул? Отбросил со всей силы?
— Нет, — замотал головой Сизый. — Он именно летел. Медленно, как облако по небу. Метров семь-восемь над землей. Плыл лицом вниз, раскинув руки. Рожа зеленая, будто ща блеванет, глаза выпучены, рот разинут…
— Небось крикнуть хотел, а не мог, — предположил Молчун.
— Тут пробрало нас аж до самого нутра, — признался Сизый.
— В штаны наложили, — кивнул Молчун.
Сизый поморщился и продолжал:
— Побоялись мы дальше по зарослям плутать. Заняли круговую оборону и на КИПах «красную пикалку» включили. Тут вы подошли.
— А куда летающий Медяк делся? — спросил Док.
— Хрен его разберет. Усвистал куда-то. Мы его быстро из вида потеряли… Да ему уже не помочь было. Точняк вам говорю, не помочь. Мамой клянусь.
— Зуб даю, — разинул на Дока вонючую пасть Молчун.
— Да на хрена нам эта твоя гнилушка сдалась! — вспылил Док. — Ты бы лучше вместо зуба кубик золота отдал! Он ведь у вас с собой? Наверняка с собой. Иначе хуги… или кто они там… вас не преследовали бы. Сами же говорили, золото им нужно. Значит, тащите вы его в рюкзачках. Или за пазухой. А?
Бродяги напряглись.
— Нету у нас того золота, — буркнул Сизый и потянулся к своему автоматику, но взглянул на меня и почему-то резко передумал.
Молчун тоже посмотрел на меня, побледнел и съежился, словно хотел стать маленьким и незаметным.
Док не обратил внимания на эти странности в поведении наших гостей. Он всерьез решил заполучить необычный кусочек золота.
— Мы выкупим у вас эти слитки, — предложил Док. — Хотите по одной паутинке-невидимке за каждый?
Ну, Док дает! Пятидесятиграммовый слиток тянет максимум на пятьдесят тысяч рублей. И то если золото «чистое» — самой высшей девятьсот девяносто девятой с хвостом пробы. Но в кустарных поделках обычно полно примесей. Соответственно и цена падает почти на треть. А паутинку-невидимку любой жох с руками оторвет аж за шестьдесят косарей.
— Договорились? — настаивал Док.
Сизый посмотрел на меня. Я отрицательно качнул головой.
— Нет, — отказался бродяга.
Я кивнул: правильный ответ.
— Тогда по две за кубик, — вошел в азарт Док. — По рукам?
Я снова отрицательно покачал головой.
— Нет! — Сизый набычился и зло сверкнул глазами.
— Да нате! Забирайте все! Подавитесь, гады! — завопил Молчун, вытащил из-за пазухи маленький желтый кубик и мешочек с золотым песком и шваркнул на стол. Ишь, нервный какой… — Мы вам кто? Чмо недоделанные, чтобы так нас опускать? Ну, отобрали бы золотишко сразу, проявили бы уважение. Так нет же, вам сперва поглумиться надо! Постебаться! С подковырками тут со своими: паутинку за штуку, — передразнил он Дока. — Тьфу!.. Я о тебе, Бедуин, другое слыхал. Будто ты правильный пацан, а ты, выходит, падла отмороженная, если так над честными бродягами изгаляешься!
Док уставился на бродягу, разинув рот и не понимая, из-за чего тот истерит.
— Базар фильтруй, — посоветовал я Молчуну. — За такой наезд можно и в ящик сыграть.
— А мы и так сыграем, — сник Молчун. — Ты же нас по-любому в расход пустишь? Я хоть напоследок скажу тебе прямо в рожу все, что думаю о таких паскудах.
Молчащий все это время Сизый достал из тощего рюкзака свой мешочек с золотым песком и желтенький кубик. Аккуратно положил на стол рядом с хабаром Молчуна.
— Все, Бедуин, больше нет. — Сизый для убедительности прижал руку к груди. — Хочешь, обшманай нас…
— Не буду, — отказался я. — Док, тебе двух кубиков хватит?
— А?.. Да… — Он по-прежнему ничего не понимал. И двум ножам в моих руках значения не придал. Решил, что я собираюсь хлебушек порезать или, там, открыть банку тушенки.
А вот Сизый с Молчуном увидели совсем другой расклад…
В тот памятный вечер нашего знакомства мы с Борей надрались в зюзю. Боря пытался мне объяснить, что это он пострадавшая сторона в истории с Гаечкой. Сначала на словах, а потом одним лихим ударом разнес столешницу, на которой еще оставались недопитая водка и закуска. Выглядело лихо. Я тоже решил показать, что не зря штаны ношу. Крушить мебель, правда, не стал. Вместо этого крикнул Хорьку, чтобы повесил мишень.
