Значит, вернулся, спасти хотел.
– Ты, Странник, прости меня, что я все о себе, да о себе, я о тебе теперь тоже заботиться буду. Вместе из Зоны уйдем.
– Так передо мной еще никто не извинялся, – на лице играла улыбка. – Но из Зоны я не уйду, «расконсервируюсь» и умру, в мучениях, кстати.
– А лекарство?
– Зона – вот мое лекарство, максимум на десять километров могу отойти за периметр.
Мы двинулись дальше. Прошли, наверное, половину пути вдоль Свалки. Расслабились. Из темноты на нас вышли псевдогиганты, как такие туши смогли подойти бесшумно, я понять не могла. Кривые и недоразвитые верхние конечности были скрючены у груди, в жесте мне-так-жаль-но-я-тебя-сожру. Нижние ного-руки уверенно держали на себе груду розово-серых мышц. На задних лапах они стояли, словно на кулаках, так напоминающих человеческие. Когда псевдогиганты ударяли этими конечностями по земле, создавалось что-то наподобие локального землетрясения, сбивающее жертву с ног. Здоровенная башка пялилась тупыми, ничего не выражающими глазами, ведь интеллекта в этих существах было меньше, чем в тушкане, большую часть мозговых функций у них выполнял спинной мозг. Вот тебе и антиреклама стероидов и прочей дури того же плана. Луна, так ярко светившая в эти долгие секунды наших гляделок, неожиданно скрылась. Странник не пытался уничтожить этих случайных прохожих, я последовала его примеру. Хоть и вступать с ними в бой почти бесполезно, но и вот так вот, подать себя как основное блюдо тоже не дело. У каждой твари есть слабинка – от этих тушек можно тупо удрать. Если не считать различных опасностей Зоны, то скорость передвижения человека выше, чем скорость псевдогиганта. Учитывая их тупость, можно еще и в аномалию загнать, так для гарантии, чтобы назойливо сзади не топали. Главное: момент их фирменного удара не прошляпить и дело в шляпе, вот такой каламбур вышел. Это в теории, а вот, что на практике? Я видела этих гигантов в первый раз, и вероятность того, что в последний, росла с каждой секундой.
– Давай свалим, – прохрипела я через дыхательный фильтр.
– Сзади стая псов. Мы в ловушке. И, кажется, нас поймали не для еды, по крайней мере, сейчас нас не употребят.
Как в подтверждение его слов у нас за спинами раздался рык, исходивший как минимум из пяти глоток. А когда рычание стихло, заговорило с нами что-то человеческим голосом:
– Может без крови?
Тут меня переклинило, и я сказала в темноту, даже не пытаясь повернуться на голос:
– Добрый вечер! – и бодро так сказала, правда дыхательный фильтр эту бодрость несколько скрал.
– Простите, я не поздоровался,– раздался тот же голос.– И вам доброй ночи.
Тут заговорил Странник:
– Мы мирные путники, нам бы до бара «Веселый бюрер» к рассвету дойти.
– Вы уж извините, но мне с вами с «мирными» очень поговорить надо, – голос все приближался, пока в паре метров от нас не проявился человеческий силуэт. – Если вы убьете меня, то все эти зверюшки кинутся на вас. Есть еще резерв питомцев в сотне метров отсюда. И при малейшей опасности для меня они тоже подойдут. Девчонке точно не уйти, а ты Странник волен поступать, как заблагорассудится.
– Мы без глупостей, – сказал Странник, доставая «солнышко».
– Тогда, под свет вашей счастливой звезды по имени «солнышко» проследуйте за мной.
Мы шли за этим человеком, если, конечно, это был человек, по едва различимой тропке. Я обернулась на Странника, он нес «солнышко» на вытянутой руке, освещая себе и мне путь, как Данко, вырвавший сердце из своей груди. И мне было больно думать, что он идет вот так покорно и обреченно из-за меня. Сам Странник мог уйти от мутантов и нашего провожатого без боя. А я не тот ли осторожный человек, что растопчет сердце, осветившее его путь? Нет, так нельзя. Он меня спас, я ему должна отплатить, сделаю все от меня зависящее, чтобы Странник остался в живых. Так мы и дошли до Свалки – молча и покорно, словно свита контролера. Свалка была… Да ее не было, осталось только название. Все было прибрано, а аномалии были обнесены красными флажками. Чудеса. Кое-что из брошенной техники было переоборудовано под жилье, горели редкие фонари, костер в центре. Вспомнились рассказы о пропавших на Свалке сталкерах и умении этой секты оказывать пси-воздействие. К позору своему, скажу, что от всех моих мыслей мне стало, мягко говоря, плохо. Обе мои ноги отказали одновременно, и я уселась на пятую точку, не в силах не только идти, но и встать. Наш провожатый слегка наклонил голову, в ту же секунду у костра началось шевеление. Две фигуры молча приблизились к нам. Они подхватили меня под руки и волоком потащили дальше. Так мы прошли еще пару шагов. Вдруг, у Странника внутри что-то переключилось, и он стал вырывать меня у сектантов из рук, активно награждая их тумаками и затрещинами. Те же, не обращая внимания на действия агрессора, тащили меня дальше, правда, пару раз выронили, и я вдоволь повалялась в пыли. Провожатый остановился, взмахнул рукой, как та царевна, и мои носильщики, предварительно выпустив меня из рук, направились к костру.
– Я сам, – прорычал Странник и подхватил меня на руки. Так мы и вошли в кузов какого-то грузовика, который выполнял теперь роль комнаты для бесед.
Провожатый уселся в единственном кресле перед сваренным из листов стали столом. Выдвинул из-под стола пульт, поколдовал над ним и из пола выросли два металлических стула, похожих на привет из «Зеленой мили» Стивена Кинга. Выбора не было, Странник усадил на один из них меня, а на второй сел сам. Теперь, когда мы были безоружны, наш провожатый почувствовал себя еще увереннее. Правда, он не знал, что даже после разоружения такие люди, как Странник, все равно что-нибудь припасут. Когда он нес мое трусливое тельце, оснащенное еще более трусливыми ножками, то положил в мою в руку кинжал, а я на автомате спрятала его в карман. Наверное, именно такие тонкие и незаметные штучки носили испанки, для обороны своей чести. И как в подтверждение моих мыслей шепнул: «Лучше самоубийство, чем то, что они могут с тобой сделать». Он указал пальцем, куда ударить кинжалом при таком стечении обстоятельств. Я держалась из последних сил, суицид такое дело, которое может подождать. А пока жизнь не желала отпускать со сцены такого актера, как я, ее бредовая драма еще не окончена и занавес не опустился. На грани потери сознания я успешно забыла тот факт, что Странник отдал мне, может быть, свое последнее оружие.
Тишину нарушил приторный голос:
– Меня, кстати, зовут Первый Апостол.
– Круто, ты тут главный? – почему, когда мне страшно я перехожу на агрессивно-наступательный тон?
