- Развлекаетесь? - угрюмо спросил Пак.
- Экспериментирую.
- Ну и как? Кстати, ответьте на вопрос: зачем убийце нужно было подниматься назад к трассе?
Я не без основания считал инспектора человеком умным и профессиональным.
- Я понимаю, что вы хотите сказать. Если убийца поднялся на трассу, значит, до этого он приезжал туда на машине, чтобы дождаться Адель. Но это абсурд. Он не сумел бы наладить спуск по перилам незаметно для других.
- Тогда получается, что жумар подбросили для отвода глаз? И им не пользовались?
Я пожал плечами:
- Это дело криминалистов - выяснять, пользовались жумаром или нет. Если убийца поднимался по веревке, должны остаться волокна.
Пак усмехнулся.
- Для сотрудника Института времени у вас неплохие познания в криминалистике, откуда бы?
- Не дуйте на воду, - отмахнулся я.
- А что, если убийца не поднимался на трассу? - вдруг тихо спросил он. - Что, если жумар действительно подбросили?
- Тогда, - хрипло проговорил я, - вы были правы, подозревая Артура Кейси. Ему-то к Перьевым скалам подниматься было незачем. Он вернулся в коттедж вместе с дорожной службой.
- И вам, конечно, хочется, чтобы жумар подбросили. Тогда все, кто находился на трассе, и вы в том числе, вне подозрений. С того момента, когда вы нашли Адель, и до того, как уехали, прошло минут сорок. За это время наладить спуск, добраться до коттеджа, убить и вернуться обратно невозможно. Полагаю, вы экспериментировали как раз над этим?
Мне пришлось это признать. Мы с Паком сели на камень, он задумчиво смотрел куда-то вдаль, я лечил свою несчастную ногу.
- Вы арестуете его? - спросил я, наконец, не в силах молчать.
- Кого? Кейси? Нет, не арестую. - Инспектор вздохнул глубоко, и в его взгляде скользнула безысходность. - И знаете почему?
Он сделал паузу.
- Потому что жумар уже побывал в лаборатории. На нем нашли волокна веревки, которую мы обнаружили в душевой. И следы трения. Все свежее, так что убийца все-таки поднимался на трассу. Хотя вы, конечно, можете возразить, что он мог специально потереть жумар о веревку. Только вы сами этому не поверите ни в жизнь.
Инспектор встал и пошел по тропинке, сгорбившись, засунув руки в карманы, у него была походка очень усталого человека. Семеро людей в практически замкнутом пространстве. Один из них убийца, которому надо всего ничего - семьдесят два часа.
Во время очередной связи с начальством я узнал, что на Калвере, за пределами жилой зоны, в скальной пустыне был обнаружен полуразложившийся труп директора Центра пластической хирургии Берта Акселя. Странно, но я, навидавшийся смертей за свою недолгую жизнь, ощутил такую горечь, будто Берт был моим близким другом. Возможно, перед очередной командировкой, через месяц или через неделю, судьба снова забросит меня на Калвер, и снова мне придется сгонять или накапливать жир в зависимости от легенды, и снова мне лежать в операционной капсуле, и скакать на корте, и потеть в додзе - зале для занятий боевыми искусствами. Но колдовать над моей новой личиной будет другой человек, у которого, конечно, свои достоинства и недостатки, а я буду видеть перед собой лицо Берта с умными стариковскими глазами, от которых расходятся во все стороны ниточки морщин, словно лучи от солнца.
Вместе с Бертом Акселем оборвалась и та последняя тропиночка, которая могла привести меня к Тойво Геллеру. Хотя Геллер мог быть совсем рядом со мной - только протяни руку. Марк Бромберг. Ианн Ларченко. Влад Кунич. Артур Кейси.
И я мучился, потому что сознавал: все указывает на одного человека, которого по моим раскладам подозревать было абсурдно.
- Майя!
Майя Борисова повернула ко мне свое безмятежно-удивленное лицо с хорошеньким, слегка вздернутым носиком.
- Это вы, Макс? Почему вы не загораете?
Она оценивающее разглядывала меня.
- У вас фигура Пола Генриетта. А в двадцатом веке сказали бы, как у Брюса Ли. Только безобразно белая.
Ее собственное сильное тело сладко потянулось, она села на расстеленную кофточку. Я примостился рядом.
- Инспектор спрашивает всех о снаряжении, найденном у Бромбергов, - сообщил я.
- Так ведь, кажется, уже выяснили, что оно принадлежит Адели.
- Только ботинки. Почему вы не сказали Паку, что куртка и веревка ваши?
Ее лицо вытянулось.
- Я видел ваш рюкзак, - пояснил я, угадав немой вопрос. - К нему снизу был пристегнут чехол, в каких альпинисты носят веревки. Я не прав?
- Ну и что? Я собиралась на скалы. Альпинизмом я, правда, не занимаюсь, но скалы очень люблю. Послушайте, все мужчины обожают играть в детективов? К чему эти расспросы?
- Ни к чему. У меня одно преимущество перед инспектором: я видел ваш рюкзак, а он - нет. Поэтому о том, что снаряжение принадлежит вам, он догадается чуть позже. Как вы тогда будете выглядеть?
- Гордо, - вздохнула она. - Если бы я решила спуститься с трассы и убить этого несчастного, то не стала бы пользоваться собственной веревкой, уж поверьте.
- Вы знали Ракшу Бамира?
- Конечно, - Майя явно удивилась вопросу. - Хотя, честно говоря, никогда не обращала на него внимания. Оператор и Наблюдатель - разные касты.
- У вас не возникала мысль, что события здесь, в коттедже, связаны с его смертью?
- Что? - Она рассмеялась. - От сердечной недостаточности сейчас редко, конечно, но умирают. Бамир умер около трех лет назад… Какая тут может быть связь? Нет, Макс, ваша идея уж очень завиральная. Скажите честно, Пак подозревает в убийстве меня?
- Он подозревает четверых: Бромберга, Влада Кунича, меня и вас.
Она подняла на меня широко открытые глаза.
- Вас? Но это невозможно! Никто из нас не успел бы…
- Успел бы, - успокоил я ее. - Инспектор думает, что убийца взял из шкафа с оружием именно винтовку, потому что бластеров там уже не было - их взяла Иза. Но могло быть и по-другому. Если убийце по каким-то неведомым причинам нельзя было воспользоваться бластером, он мог взять винтовку раньше. В таком случае алиби нет ни у кого. Пак просчитает ситуацию, сложит ее с тем фактом, что вы умолчали о снаряжении…
Майя нервно пожала плечами:
- Не знаю. Снаряжение лежало в рюкзаке, я, честно говоря, о нем и не вспомнила. По-вашему, я должна рассказать обо всем инспектору?
- Обязательно. Снимите с себя подозрение.
И в эту секунду раздался крик. Это был не просто крик: он действовал на барабанные перепонки, словно кессонная болезнь на водолаза. Он поднимался по частотной шкале, переходя в оглушительный писк, замирал (видимо, человек набирал в легкие очередную порцию воздуха), опускался вниз и начинался вновь.
Крик доносился со стороны коттеджа. Я резко взял с места в карьер. На эскалаторе мы столкнулись с Марком Бромбергом и вместе вбежали в коридор.
