никогда не скапливались толпой, не мешались и вообще друг друга словно не замечали.
К привычному запаху пыли и крысиного навоза добавился отчетливый душок гниения. Он пропитывал все вокруг, и скоро Босому показалось, что гниет он сам, причем не только снаружи, но и изнутри.
Когда-то давно, наверное, пару лет назад, Босой пробрался на четвертый уровень одного из свалочных крысиных логовищ. Там зал не был прямым, извивался как широкая ребристая кишка, и крыс в нем было на порядок меньше. Босой тогда сумел зачистить почти треть, но от одновременной атаки двух полных лейтенантских звеньев ему пришлось со всех ног улепетывать.
Здесь все оказалось намного хуже. Драться со столь многочисленным, хорошо вооруженным и организованным воинством, да еще в прямоугольном насквозь просматриваемом зале, в условиях, когда зоны охраны одного командира вплотную примыкают к другой — задача посильная лишь такому монстру, кто полностью невосприимчив к укусам и способен уничтожать врагов без устали целыми пачками. И ведь еще неизвестно, кто там поджидает в конце уровня. Может быть майор, а может и целый полковник?
Надо было уходить, причем как можно скорее. Витавшие в воздухе духота и смрад все отчетливее пробивались к организму сквозь действие отвара, вызывая головокружение и тошноту. Босой предчувствовал, что сегодня весь вечер проваляется, что называется, "убитый", особенно если прямо сейчас не выберется из-под земли.
Удерживало любопытство. Способы победить крысиные толпы были наверняка: обманом, хитростью или какой-нибудь особенно умной стратегией. Где-то должно быть у охраны четвертого уровня слабое место, уязвимость, просчет — и ловчий чувствовал, что сможет его найти. Нужно только пробыть здесь достаточно долго и наблюдать, наблюдать, наблюдать… Жаль только состояние не способствовало. Да только когда еще удастся забраться так глубоко?
Размышления его прервал новый скрежещущий звук. Сотни тихих, но настойчивых поскребываний поднимались из глубин, сплетались в сплошную пелену навязчивого фонового шума. Босой осознал, что давно уже слышал его, но скрежетание заглушали звуки бесконечного движения крысиных тел.
Шум, между тем, приближался, усиливался, заставляя вибрировать стены и пол. Крысы в один голос заверещали, закружились быстрее прежнего в поисках угрозы.
Внезапно одна из стен зашевелилась, вспучилась бесформенными комковатыми волнами, жирно поблескивавшими в свете фонаря. Скрежетание усилилось, превратившись в громкий рождающий панику стрекот. Миллионы тонких хитиновых лапок скребли за века монолитно спрессовавшийся мусор, миллионы жвал рвали, откусывали и глотали все, что могли оторвать, откусить и проглотить, миллионы сильных крыльев возбужденно вибрировали, наполняя воздух угрожающим шелестом.
Тараканы свалки шли на штурм крысиных подземелий. Их широкие приземистые тела вываливались из прогрызенных в стене ходов, шлепались на землю и без раздумий атаковали защитников. Крысы отбивались, нанося удары когтями, перекусывали усики и лапки, отрывали головы — тараканы не страшились ничего. Упорно, волна за волной, они шли на смерть, стремясь только к одному — дотянуться до ближайшего врага, вонзить в его шкуру зазубринки лапок, впиться острыми как лезвия жвалами и рвать плоть, выпуская из тела потоки черной в подземном мраке крови.
Тени сражающихся плясали, то сливаясь в единый темный клубок, то распластываясь в едва колышущуюся реку. Время от времени свет выхватывал самых ближних, и тогда на стенах на миг вырастали очертания гигантских невообразимо ужасных монстров, пришедших словно из преисподней для того, чтобы вступить в смертельную схватку и погибнуть. Глядя на мелькающие тени, ловчий подумал, как бы проходила это битва, не будь здесь его — с фонариком и светом. Тараканы бы нападали в полной темноте, и крысы сражались с ними ориентируясь только на звук и запах. Босой прикинул, смог ли бы он так жить — в вечном мраке и ожидании, когда за стеной заскрежещет, завибрирует и из ниоткуда хлынут бездумные, невообразимо свирепые и равнодушно жестокие враги.
Волны на стенах превратились в вулканчики. Они бурлили, выплескивая из глубин свалки новые тушки насекомых-мутантов. Крысы, поначалу отступившие, устремились в контратаку, оттесняя первые ряды нападавших. Тараканы могли бы взять числом, но количество прорытых проходов было все же ограничено, и вскоре защитники подземелья окружили стену у лазов, встали в стройные боевые порядки и методично уничтожали безостановочно наступающего противника.
Ряды рядовых крыс постепенно редели, но прапора и лейтененты без труда закрывали собой образовавшиеся прорехи. Они словно были рождены для убийства тараканов, или пережили немало таких сражений и пользовались полученным опытом. Их удары были точны, а броски быстры и смертоносны. Одного движения пасти или лапы им хватало, чтобы навсегда пригвоздить насекомое к полу. Босой в слабом неясном свете фонаря не видел в точности, но был готов отдать руку на отсеченье, что на тушке убитого таракана и следа особенного не остается. Только где-нибудь между крыльев или между головой и спиной темнеет аккуратная лунка от когтя или клыка, почти незаметная, но от того не менее убийственная.
Битва кипела. Из ее гущи доносились писк, легкий хруст проламываемого хитина, шелест крыльев, но несмотря на ожесточенность сражения, исход его был, казалось, предопределен. Босой снова выпластался из хода, куда на всякий случай нырнул в самом начале атаки, и внимательнее присмотрелся, стараясь сварганить из происходящего что-то наподобие плана. Все внимание защитников уровня сейчас приковано к лазам, и спины их стали слишком привлекательной мишенью.
Ногой Босой раскрошил ближайшую стену мусора, и наткнулся на кусок расколотой металлической трубки. Привычная к метанию любых предметов ладонь примерилась к неровному неаккуратному снаряду, отыскивая точки равновесия, вокруг которых трубка будет вращаться в полете. Бросок! Необдуманно, на чистой интуиции. Острый металлический край вошел ближайшей крысе в позвоночник как в масло.
Отряд не заметил потери бойца. В строю даже не обернулись посмотреть, как погибла товарка, и Босой снова начал ворошить мусор, в надежде найти новый предмет для метания. С одной стороны, помогать тараканам особенного смысла не было. С другой, он давно заметил, что интерфейс откликается не столько на сам процесс тренировки того или иного навыка, сколько на его результативность. Ему удалось убить еще двух рядовых крыс и одного пропорщика, когда картина сражения внезапно поменялась.
Один из тараканьих вулканчиков вспучился особенно сильно. Из него высунулись сначала длинные толстые усы и за ними — широкая плоская голова. Насекомое было больше своих сородичей в несколько раз, хоть и выглядело почти также как они. Вот только его сила и возможности для убийства всего вокруг оказались намного серьезнее. Все в нем: каждая конечность и сочленение — несло крысам смерть. Усики сокращались, выстреливая вперед как мощные остроконечные хлысты, крылья помогали перемещаться по полю боя почти мгновенно, а лапы и
