смухлевал во время поединка, применив какой-то неведомый артефакт. Он просто вернул вещицу обратно, сохраняя противнику репутацию.
Побледневший до мучного цвета, Саблин стиснул свой брелок в кулаке, поднялся и замер посреди площадки, глядя, как студенты аплодируют победителю. Никто из них даже не понял, что только что произошло между двумя противниками.
Вокруг началась суматоха.
Исидора понеслась обнимать Лёву. Коровин принялся отчитывать его и Саблина за опасный поединок. Секретарь всё ещё что-то писала. Тарас и Яков собирали куш со ставок. Сёстры Аверьяновы переглядывались с подругой, не веря, что это им не приснилось. Андрей Котов злился, морщился и ходил туда-сюда. Кто-то всё ещё кричал «Лё-ва Зверь! Лёва Зверь! Зве-е-е-ерь!». Егор-Глыба хлопал Саблина по плечу и пытался утешить.
Все что-то делали и как-то реагировали.
А вот сам Саблин, будто почувствовав, что я на него смотрю, повернул голову и уставился на меня. Наши взгляды встретились.
Он понял, что я видел всю сцену с передачей брелка, и впервые на его лице мелькнуло что-то вроде стыда. Замешкавшись на пару секунд, Саблин что-то коротко сказал своей компании, и они вместе направились ко мне.
Подойдя, он первым подал мне руку.
Я ждал от него слов о готовности участвовать в турнире Витязей — раз он проиграл, то должен был выполнить наш договор — но вместо этого Саблин произнёс, коротко и просто:
— Моё уважение, Волков.
В этой фразе заключалось очень многое.
Не только признание моего лидерства в группе и согласия участвовать в турнире, но и извинение за прошлое, и благодарность за то, что никто не опустил его репутацию, хотя мог бы.
Я кивнул и ответил на рукопожатие.
После этого руки мне протянули и Егор-Глыба, и Эд Коховский, и даже Андрей Котов, который откровенно меня недолюбливал.
Напряжение между нами спало. Но вот когда к нам подошёл Лёва, то Саблин снова занервничал и, кажется, смутился. Нахмурившись, он опустил глаза, но тут же посмотрел на своего бывшего противника и добавил:
— Спасибо, что не сдал.
Лёва, всё ещё не отошедший от драки, мокрый и немного суровый, кивнул:
— Ничего.
Исидора, со стороны наблюдавшая за этой сценой, покачала головой и поморщилась, но в итоге не выдержала и тоже подошла. Рядом с девушкой Саблин снова опустил глаза. Возможно, вспомнил, как приставал к ней в таверне, будучи пьяным в стельку.
Через минуту группа собралась вокруг меня в полном составе, все одиннадцать человек.
Месяц назад все они были свидетелями моего спора с Платоном Саблиным, а потому сейчас понимали, что будет дальше.
— И когда начинаем подготовку? — спросил у меня Егор-Глыба.
— Давайте в субботу, у меня свободный день, — тут же вставила Бородинская.
— А у меня — в четверг, — буркнул Котов.
— А я всегда занят, но могу освободиться в любое время, — улыбнулся Тарас.
Я дождался, пока все обсудят, кто и когда свободен или занят, пошутят, выскажутся, а потом объявил негромко:
— Начинаем завтра вечером, после ужина. И так каждый день вплоть до самого турнира. Все восемь недель.
Все смолкли и переглянулись.
Повисла тяжёлая пауза.
И тогда я добавил:
— Приз в турнире добыть будет очень нелегко, зато он поменяет к вам отношение. Начиная с ваших родителей, знакомых и недругов, учителей и сокурсников, заканчивая вас самих. — Я глянул на парней. — Ну и красивых девушек вокруг вас увеличится, это точно.
Котов и Егор-Глыба заулыбались.
— Согласен, — первым отозвался Платон Саблин. — Мы должны получить призовое место, и надо много работать. А тренировать ты умеешь. С тобой шанс будет.
Неожиданно руку поднял его младший брат Тарас, который обычно никогда не встревал во время реплик Платона.
— У нас поступило предложение, господа! Как насчёт отметить в «Четырёх лотосах» начало подготовки к турниру? У нас тут со ставок куча денег накопилась. Никто ведь не думал, что Зверь победит. — Он покосился на Лёву. — Извини, но это так.
Тот пожал плечом.
— Да я сам на Саблина ставил. Хотел подзал-лаботать.
От угрюмой Лёвиной реплики Тарас вдруг расхохотался.
Его смех подхватил Яков. Через три секунды смеялась вся группа. В итоге не выдержал и сам Лёва. Он захихикал, схватившись за живот и краснея от смущения.
* * *
Вечером мы собрались в таверне «Четыре лотоса», и, чтобы все двенадцать человек влезли за один стол, нам пришлось сдвинуть два столика.
В понедельник народу было немного.
Зато сегодня тут ещё и живая музыка играла.
Голубокожий воздушный маг с рогами, очень похожий на профессора Дао Фергаса, исполнял мелодию на инструменте, отдалённо напоминающем саксофон — такой же изогнутый, с клапанами на корпусе.
Музыкант выдыхал вихри воздуха, виртуозно ими поигрывал и отправлял в инструмент, извлекая очень приятные на слух звуки.
Лёва притормозил, чтобы поглазеть на необычного музыканта, но Исидора утолкала друга к столу. Когда все наконец расселись, к нам подошла рыженькая официантка в цветастом фартуке — неизменная Жани, девушка Игната Зверева.
Я думал, что она теперь люто меня ненавидит.
Скорее всего, Игнат уже рассказал ей всё, что ему пришлось вытерпеть в туалете этой самой таверны, но девушка, наоборот, приветливо мне улыбнулась, затем наклонилась к моему уху и прошептала:
— Мы с Игнатом очень тебе благодарны. Совет Академии устроил разбирательство по работе Канцелярии, и Игната выделили, как лучшего работника. Ректор Бессмертнов распорядился передать в дар Игнату домик в Дардиве, а ещё… смотри…
Жани сунула руку за ворот фартука и вытянула нитку бус из белых жемчужин.
Увидев их, я сразу вспомнил, что неделю назад испортил Игнату вечер, а ведь секретарь планировал сделать Жани предложение и подарить брачное ожерелье.
Именно его девушка мне и показала.
— Поздравляю, — улыбнулся я.
Счастливая Жани спрятала бусы под воротник.
Пока она приносила и расставляла кружки с белым пивом (никогда не привыкну к этому кефирному цвету), вся наша компания делала неловкие попытки хоть как-то привыкнуть друг к другу.
Я понимал, что это будет сложно.
Сейчас до команды нам было очень далеко. Внутри группы имелись давние конфликты.
Исидора терпеть не могла стервозную красотку Раду Бородинскую, а та ненавидела независимую и высокомерную всезнайку Исидору. Вряд ли они быстро забудут друг другу прошлую стычку. Как и сёстры Аверьяновы, Нора и Римма, любительницы дружить против кого-то и добавлять масла в огонь.
Андрей Котов (он же Кот) ненавидел меня и не скрывал этого, да и я его не особо выносил.
Егор Горцев
