– Прошлой ночью меня и Митрича – он ведет дирижабль – направил сюда лично советник Шамардин.
– Не Тихонов? – уточнила Мариша, присев на топчан рядом с Даном.
– У меня что, дефекты речи? Я сказала Шамардин – значит, Шамардин. – Блондинка скрестила руки на объемной груди.
– Какова суть задания, круглик?
– Нам приказали уничтожить поселок, зараженный опасной хворью. Шамардин сказал, что зараза может дойти до Москвы, поэтому ее надо нещадно выжечь.
– И ты нас не видела внизу? В ярко-желтых защитных костюмах?
– Дымно было, да я и не приглядывалась. Заметила, когда вы из поселка выбежали. Тебя вот узнала, пухлик.
Ответы Ксю весьма озадачили Дана. Два советника отдали противоположные приказы – спасти и уничтожить форпост. Причем сделали это практически одновременно. Как такое могло случиться?
* * *
– Вообще-то после работы в зараженной зоне надо принять душ и пройти полную санитарную обработку.
Мисс Петрушевич томно потянулась:
– Не переживай, Ашотик, мы с Даней обязательно обработаем друг друга в душевой. Пару раз уж точно. А потом продолжим в постели.
Данила выглянул в иллюминатор. Внизу проплывала старая, заброшенная часть Москвы, до Стены отсюда рукой подать. Митрич в кабине небось вовсю пытается связаться с охраной периметра, а дело это весьма непростое из-за электромагнитных возмущений в атмосфере.
Ксю запретила отвлекать старика:
– На земле поговорите. Ничего нового не добавит, я все сказала.
Квас в холодильнике закончился, а во рту все еще сухо.
– Прошли Стену, – сообщила Ксю. Она, как и все, немного нервничала. Вдруг внизу найдется умник, обожающий стрелять из зенитки по низко летящим целям?
Динамики у потолка ожили:
– Причальная мачта через два квартала. Приготовиться к сбросу канатов. Пусть сухопутные бабуины подсуетятся.
Кое-кто думает, что дирижабль, как вертолет, может приземлиться где угодно и когда угодно. Это не так. При полном штиле – пожалуйста, но малейшее дуновение ветерка делает маневр неосуществимым или же крайне опасным.
Ксю открыла люк на корме. В гондолу ворвался свежий воздух. Вниз полетела бухта каната, одним концом закрепленная на кольце, приваренном к стене гондолы. Мариша и Ашот открыли иллюминаторы по бортам и тоже выбросили через них канаты.
С вершины причальной мачты уже спустили стыковочный трос и протащили по улице – по ветру, который тут всегда в одном направлении. Канаты дирижабля волочились по асфальту, словно тонкие ножки заоблачного спрута, решившего поохотиться на людей. Внизу сновали крохотные фигурки в оранжевом, человек десять. Они связали кормовой канат и стыковочный трос, а затем подтянули дирижабль к причальной мачте. Остальные канаты нужны, чтобы при необходимости развернуть дирижабль так и эдак. Закрепленный носом в стыковочном гнезде цеппелин медленно пополз вдоль мачты вниз.
В пассажирский отсек вошел Митрич, сухонький, хлипкий даже старичок. Седые волосы в носу его гордо топорщились. Заношенный летный комбинезон непонятного цвета с «птичкой», именным шевроном и трехцветным флагом на рукаве он носил так, будто это смокинг с бабочкой. Из-за поврежденного лицевого нерва один глаз Митрича был постоянно прищурен.
– Живы, бабуины? – Старик сделал жевательное движение и сложил губы трубочкой.
«Варяги» дружно кивнули, а потом в гондолу проникли вооруженные люди, и стало не до разговоров.
К счастью, бойцам СБО не понадобились их огнеметы. Обследовав внутренние помещения и осмотрев наружную обшивку, эсбэошники пришли к выводу, что на сей раз «зайцев» с Территорий в острог не завезли.
– Когда следующий вылет? – спросил командир огнеметчиков.
– Да кто ж его знает, – ответил Митрич. – Как прикажут, так сразу.
– За прилет? – Главный огнеметчик хлопнул себя по горлу.
– Да-да-да, надо оформить всё, отчетик подготовить, – засуетился ас. – Молодежь, меня не ждите.
– Старый, смотри, с отчетами не переусердствуй, – хохотнул Ашот.
Поймав две велорикши, «варяги» отправились на Красную площадь. Прижавшись к Марише, Дан смотрел на загорелую спину паренька, крутящего педали. Его гладко выбритый череп покрывали татуировки, почти весь затылок занимал крест. С недавних пор в Москве популярна секта, утверждающая, что такой рисунок защищает от слизней. Эх, отправить бы всех пастырей за Стену – проверить на практике их бредовые теории.
За проезд расплатились новорублями – бумажками с печатями московского казначейства и личной подписью Тихонова.
У ворот Спасской башни маячила охрана, набранная по одному принципу – чем крупнее, тем лучше. Рост за два метра, плечи широкие, лицо отнюдь не мыслителя? Годен!
– Эй, куда собрались? – пробасил детина.
Данила дышал ему в солнечное сплетение, Ашот – в пупок.
– Тебе-то какое дело?! – взвился толстяк, которого раздражали все, кто выше его на две головы. – А ну дай пройти!
– Так ведь нельзя. – Детину удивила настойчивость недомерка.
– Мне и моим… – Ашот запнулся. – Моим людям, хм, нужно срочно встретиться с Советом!
Обступившие «варягов» охранники дружно заржали.
– А мне нужно, чтоб теща подобрела или хотя бы мир во всем мире настал!
– И чтоб слизни все сдохли!
Веселье резко прервалось, когда за ворота вышел давешний знакомый – рябой парнишка-посыльный. На миг задержав взгляд на Марише, он кивнул Дану и обратился к охране:
– Пропустить. – Затем взял под руку толстяка и повел его к воротам.
– Мне… нам нужно… с Советом! – Ашот попытался вырваться, но не сумел.
– Сожалею, – печально вздохнул рябой, – следующее заседание Совета назначено на послезавтра.
– Но дело не терпит отлагательства!
– Именно поэтому советник Тихонов любезно согласился принять вас сегодня.
* * *
В кабинете царил полумрак – портьеры едва пропускали скудный свет из окон-бойниц. На стене висел портрет последнего президента России. Здоровенный стол пустовал, а вот шкафы и пол представляли собой один сплошной завал из папок с бумагами. За столом сидел Тихонов. Пальцы советника, одетого в неизменный комбез с наградными планками, постукивали по полировке – «Ах, мой милый Августин», сразу опознал мотив Данила.
В креслах у стола развалились, закинув ногу на ногу, Гурбан, командир «варягов», и Маркус, прячущий лицо под капюшоном балахона. Маркус хрипло, с присвистом дышал.
Словно не замечая вошедших, Гурбан продолжил:
– Обстановка крайне неспокойная. Отношения с Ленинградом обострились до предела, вот-вот начнется война.
– Уже началась, – буркнул Данила. – На форпост Северный напали.
Гурбан с неодобрением покосился на него. Командиру хорошо за полтинник, но из всех «варягов» только Фаза да Маркус могли бы потягаться с ним на равных. Мышцы его крепче стальных тросов.
