Ознакомительная версия.
– Ты прав: староста Гатри теперь и впрямь похож на шелудивого пса, ведь я спалил ему на голове все волосы, – попытался отшутиться я, но к лебедке не притронулся. – А Панфил сам себе оторвет голову. От отчаянья, потому что теперь ему придется заготовить целую тонну мази от ожогов… Остынь, северянин! Это не те враги и не та битва, какими ты мог бы гордиться. Подумаешь, опоили тебя сонным зельем, и ты проспал самое интересное! Как будто раньше ты ни разу не валился с ног и не вырубался с хорошего перепою! Возможно, оно и к лучшему, что ты – великий воин – не стал проливать кровь этих недостойных людей, с которыми даже мы в итоге справились.
– Зажарить полдюжины ангелопоклонников – что может быть проще! – поддакнула мне спустившаяся с мачты Малабонита. Она тоже не желала добивать потрепанного врага, жизнь у которого и так теперь ожидалась не сахар. – Вот уж не думала, что наш бравый краснокожий парень дерется с врагом, убегающим во все лопатки даже от женщины!
Сандаварг вновь зарычал и затрясся, но этот приступ гнева продлился недолго. После чего злость из Убби быстро улетучилась, он опустил оружие на палубу, а затем упер мне в грудь указательный палец и проворчал:
– Запомни, Проныра: я пощадил этих псов только из уважения к тебе и твоей женщине! Но в следующий раз, если кто-то вздумает меня отравить, а я выживу, тебе не спасти его, будь он хоть твоим родным братом, хоть самим Метатроном!
И, сверкнув глазами, потопал к бочке с водой, чтобы прополоскать испачканный сонным зельем рот и утолить жажду.
– Спасибо, я это запомню, – пообещал я вслед северянину и облегченно выдохнул.
Разыгравшееся на «Гольфстриме» короткое сражение обошлось без погибших и тяжелораненых. По нынешним временам – прямо-таки чудо! Хотя, если по дороге в Великую Чашу Гатри будет рассказывать о том, кто его изуродовал, вряд ли я предстану в его истории благородным и милосердным врагом. Что, впрочем, не помешало мне проявить к паломникам еще одно неслыханное милосердие.
– Подберете свои вещи на берегу! – вернувшись на мостик, прокричал я копошащимся в реке бывшим пассажирам. – Ваше оружие я выброшу подальше отсюда! Отыщите его утром, когда пойдете по нашим следам! И не советую больше искать с нами встречи! Вы смертельно оскорбили северянина, но он вас простил! О чем это говорит? О том, что вы стали свидетелями чуда! Возможно, самого великого чуда в вашей жизни! Если вы чтите заветы Септета, вам известно, что Ангелы не даруют дважды подобную удачу даже святым! Поэтому не нужно искушать их, попадаясь нам на глаза еще раз! Хорошо уяснили или повторить?
– Я повторю, загрызи вас пес! – рявкнул в бойницу Сандаварг, не дожидаясь ответа. – Не ваши Ангелы, а я – Убби Сандаварг! – оказал вам, песьим задницам, великую милость! Теперь знайте, кому вам надо молиться до скончания ваших дней! И молитесь как следует! Потому что, если до меня перестанут доходить ваши молитвы, я разгневаюсь, разыщу вас, где бы вы ни прятались, и живьем зарою в землю!
И, довольный своей шуткой, загоготал так, что на истребителе задребезжала обшивка.
В ответ строители Ковчега призвали на наши головы столько проклятий, что их с лихвой хватило бы на всех огнепоклонников мира. Несколько брошенных нам вслед камней стукнули по броне, не перелетев через борт. Убби на это уже не отреагировал. Продолжая бурчать что-то под нос, он отошел от бойницы и направился к мостику.
– Дерьмовые настали времена, раз теперь даже праведники-септиане озверели, как собаки, – поднявшись в рубку, заметил северянин с порога. – На кой вообще им сдалась наша развалюха, если они в технике ни в зуб ногой?
– Хотели выслужиться перед первосвященником Нуньесом, – ответил я. – Купить себе за наш счет билет на Ковчег. Согласись, щедрый вступительный взнос: плененная банда святотатца Проныры Третьего и его бронекат! Нас отдадут на заклание Нуньесу, а «Гольфстрим» будет искупать наши грехи, работая над строительством Ковчега.
– Ковчег, Ковчег!.. Какой такой Ковчег? – переспросил Убби.
До меня дошло, что он еще не в курсе нашего разговора с Гатри, и я посвятил северянина в эти подробности.
– Час от часу не легче! – подытожил он мою короткую историю. – Эти псы и раньше были психами, а теперь последнего ума лишились! Спасибо, что удержал меня от драки, Проныра. Кабы я сразу догадался, что Гатри, Панфил и все их отребье – юродивые, то не обиделся бы на них. Северяне не пачкаются в крови юродивых, даже если они швыряют в нас собачьим дерьмом… Э-хе-хе, куда ушли те времена, когда мы бились только с достойными противниками! Как думаешь, остались они еще на белом свете?
– Хватит еще на твою долю врагов, – отмахнулся я. – И достойных, и недостойных. Сам видишь: наше хулиганство в Аркис-Грандбоуле не забыто. Хуже того – на нас повесили еще и вактов, что прорвались тогда в столицу, хотя мы были тут уже ни при чем! Так что я бы на твоем месте не грустил, а радовался. Пока мы болтались по Югу, количество наших врагов в Атлантике не уменьшилось, а, наоборот, только выросло…
Кто бы мог подумать, что слова, какими я без задней мысли подбодрил товарища, станут пророческими! Не прошло и трех суток, как мы опять вляпались в неприятности. Да такие, что в сравнении с ними стычка с Гатри могла считаться всего лишь мелочной базарной склокой…
В горах Сьерра-Леоне извергались сразу два вулкана. И все дожди, что шли над равниной, лежащей восточнее этих гор, были грязные. «Гольфстрим», которого я еще вчера регулярно купал в реке, выглядел сегодня не самым лучшим образом. Весь покрытый потеками мокрого пепла, он приобрел тот демонический облик, какой должен быть присущ бронекату врагов Веры и Церкви. Обливая «Гольфстрим» грязью, небеса таким образом выводили нас, негодяев, на чистую воду. Звучит парадоксально, но на деле выглядело именно так.
Крупных рек здесь не было, зато озер хватало с избытком. Больших, малых, красных, бурых, желтых, оливковых, холодных, горячих, гейзерных, а то и вовсе кипящих, как котелок с кипятком, – самых разных озер, на любой вкус и цвет. Не было только прозрачных, какие мы встречали на Юге, в краю талых антарктических вод. Вернее, они были бы, не лей грязные дожди так часто, как будто и впрямь Земля готовилась к Новому потопу.
Однажды мы наткнулись на многокилометровую стену вырывающегося из земли густого пара. Гуго пошутил, назвав это явление стоящим вертикально озером, и отчасти был прав. Оно действительно разлилось бы здесь, если бы в глубине разлома, куда стекали окрестные ручьи и речушки, не было раскаленной лавы. Ее скопилось там так много, что вода попросту не могла ее остудить и испарялась без остатка, едва долетев до дна.
Ознакомительная версия.
