Видел я Андрейчика до смерти мамы? Возможно, не помню. Когда с халами квартиру смотреть приходил - считай, познакомились. Приехал Никола - закончились квартирные осмотры. Если бы не Гена - так и жил бы я без душевных встреч, менты в нашем микрорайоне народ редкий, кроме Андрейчика и не видно никого, а Андрейчик шустрит только по личным делам и целеустремленно. Впустую не болтается. Прочие из отделения не высовываются, все вопросы решают там, только по служебной неизбежности, если прихлопнут кого, машину угонят, квартиру ломанут. Или в гражданку переодеваются? Там два клана - кавказский и среднеазиатский - за власть над нами бодаются, не до нас им. Андрейчик - единственный русский, наверно оставленный на развод. У троих дети в моем классе учатся, имеем счастье наблюдать борьбу нанайских мальчиков. Новость года - Кавказ на повышение пошел, в РУВД перебираются. Один зацепился, второй намечается. Тянем - потянем. А азиаты остаются на отделении. Со временем отпразднуют победу над отступившим наверх противником. Имею честь учиться в одном классе с тремя будущими ментами. Сын за отцом, у них четко.
Часов в девять утра воскресенья, седьмого сентября 2008-го, я стоял на лестнице перед дверью в свою квартиру и вяло пытался попасть ключом в замочную скважину. Привычки к работе еще не было, руки после ночной слегка тряслись. Еще колени подгибались, хотелось просто упасть и заснуть.
- Ну что, мудак, не открыть? А ты позвони, пусть тебе Никола откроет. Давно к вам не заходил, захотелось опекуна твоего, правдолюба, проведать. А то - как в августе он вышел - я видел. Уж сентябрь на дворе, а дружка твоего все нет как нет. Давай, показывай, как живешь. По-соседски, вместе Николу поищем. Может, он ссыт на толчке? Ха-га! Или дурь варит? Что, приссал! Ну, давай...
От тычка в плечо я очнулся, до этого тупо смотрел на возникшего за моей спиной Андрейчика, пытаясь понять, почему не услышал его шагов? Что он от меня хочет? Андрейчику надоело ломать комедию перед мелким придурком и он стал выворачивать связку ключей из моей руки. Ну, как - выворачивать? Просто выдирать. По-прежнему, заторможенный, я правой ногой лягнул его в кость под колено. На рефлексах, потом - вырваться и бежать. Он меня выше сантиметров на сорок и тяжелее почти вдвое. Куда бежать, зачем? На подгибающихся? Ну - с работы, устал, башка не варит. Вот и получил по морде, а когда скатился по ступенькам ниже на пролет - еще раза три ботинком по ребрам.
- Сука!!! Посмей мне еще! С-сука!..
Дальше - неторопливый стук шагов, внизу пискнул замок, хлопнула дверь, глухие голоса на улице - кто-то стоял недалеко от подъезда, Андрейчик прицепился.
Я был настолько ошеломлен происшедшим.
По стеночке... Прополз, поспешно открыл дверь так и не отданными ключами - кольцо от связки удержалось на пальце. Захлопнул, подпер отцовской чертежной доской, заклинив ее между дверью и шкафом-прихожей. Тогда так запирался на ночь, страшно было одному. Распорка - надо всю дверь вышибать, доска толстая, метр на полтора.
Я все время боялся, что он придет. Двое суток не спал, поспешно затачивая под шило жало длинной отвертки, выбранной за рукоятку - по руке. Длинной, длиннее необходимых девяти сантиметров - съездил на метро в магазин на другом конце города, специально. Плана не существовало, я его и не строил, мне надо было что-то делать, чем-то загрузить сознание, руки, создать ощущение какой-то защиты. Периодически накатывающий ужас - что не успею, сменяющийся отуплением от бессонницы и усталости. Как рана, свербившая в груди. Тяжесть на сердце, звон в ушах. О еде не вспомнил.
А шило делал потому, что понял - моих сил не хватит нанести серьезную рану ножом взрослому человеку. О том, как и куда смогу ударить человека, я даже не думал. Где-то так это происходило.
Слегка управляемая паника.
Опекунство отменят, все зря! Детский дом! Для меня это звучало - как "на опыты". Или - "на органы".
Всяко бывает - кому-то везет, потом комнату дают. Прозябают...
Разрушение личности, моей жизни, памяти, моей судьбы, моего права на судьбу - вот что было самым ужасным в планируемом надо мной.
Накатывалось гибельное равнодушие, опускались руки. Будь что будет...
Собирался, продолжал.
Так сложно в двенадцать лет противостоять моральному давлению сложившегося общества. Что хорошо, что плохо, что преступно...
Кой черт понес меня в тот вечер к метро? Без еды было уже нельзя и я выставил себя купить что-то пожрать. В ближние магазины идти было страшно, боялся на него наткнуться. Я и по подъезду крался как по темному лесу, и потом, перебежками, вдоль стен. Подальше, в ларьках у метро допоздна торгуют малосъедобным, но мне сейчас не важно. Там люди.
Дурак, что ему люди.
Так, осторожничая, и дополз к метрошным ларькам, а затем пролез через узкую щель между ларьком, торгующим хычинами и киоском бывшей Союзпечати, напротив выхода из метро. Собирался быстро вылезти на свет, купить пару хычинов и назад! Тут же съесть. Потребуется - добавлю, еще раз выскочу.
Широкая спина, обтянутая кителем заслонила мне выход наружу.
- Ну и че, долго еще ждать?
- Да вали ты нах, если не втерпеж! Сказал же, шикарную телку зацепил. Вот такие. Сейчас будет, куда она денется. Добавил бы пару баллонов, не хватит бухла.
- Хватит, не зарывайся. Ладно, я в машине подожду.
Мужик, говоривший с Андрейчиком, наверно начал удаляться, потому что через несколько секунд тот громко произнес - со свистом выталкивая воздух сквозь сжатые зубы.
- Ж-жмот! С-сука!
И я ударил изо всех сил. В ненавистный китель, в середину, как получилось - я даже не тренировался. Все время, пока стоял, сжимал в кармане рукой в перчатке свое оружие мести и свободы. Прорываясь из кокона отчаяния, ужаса. Даже не попытавшись вытянуть заточку назад, сразу выбрался из заларечного закутка, прошел десяток метров и, завернув, влился в поток выходящих из метро. Похоже, только что пришел очередной поезд и человек двадцать-тридцать ехавших в вагоне, останавливавшемся поближе к эскалатору, небольшим потоком вылились из дверей метро. Прошел с ними метров десять, когда сзади раздался крик. Народ начал оглядываться, часть повернулись, чтобы посмотреть, пошли назад. И я пошел.
Что я чувствовал? Да ничего.
Хотел знать и пошел назад, вместе со всеми, пробрался понизу через окружившую место происшествия взрослую толпу. Андрейчик лежал лицом вниз на освещенном мокром асфальте, а над ним с моей отверткой стоял мужик и подбежавший на крик метрошный мент уже начал выворачивать ему кисть.
