Ознакомительная версия.
Айри, если он имеет статус хотя бы моэ, не мог явиться в город без своих ближних, побрезговал бы сидеть в окружении ничтожных людишек и слушать их ругань, не стал бы показывать лицо жертве. Тот, кто затих возле лестницы, лишь исполнитель. Главная дичь – впереди. Гролл определился с направлением и помчался длинными прыжками, чуть припадая на испорченную лапу и сердито порыкивая, когда боль донимала особенно сильно. Погоня – стихия зверя. Он живет ею и наслаждается. Стена, рывок вверх и движение на когтях по вертикали. Восхитительно. Прыжок – и отвесно вниз, в тень закрытого двора. И еще стена. Теперь – близко.
Пожилого айри он атаковал сверху, прямо с очередной стены. Тот как раз бежал к мобилю, в отчаянии бросив частично демонтированное оборудование контроля. Гролл лениво обнюхал врага, чье сознание выключил одним ударом лапы. Прошел через двор, щурясь на экраны и системы записи данных. Моэ полностью контролировал действия помощника, понял его провал, но самонадеянно остался, чтобы собрать ценное оборудование. Не ради стоимости, просто такое, почти уникальное, оно слишком приметно, оно – улика и след. Гролл презрительно фыркнул на неподвижное тело. Азарт охоты ушел. Горячка победы схлынула. Да и лвек уже успокоился, пережив первую для себя встречу со зверем и убедившись, что нет двух половинок, есть целое. Нет противоречия и конфликта, есть баланс и взаимная работа.
Вдали, уже никому почти не нужные, заныли сирены. Инспекция по мере сил спешила на помощь. Гролл затрусил к стене, перебрался через нее и побрел по пыльной улице. Лапа все сильнее ныла и не желала держать вес. Душа болела. Его Лома лежит там неподвижно, один, забытый. Гролл тяжело вздохнул и заковылял трехногой рысцой.
Люди толпились в маленьком дворе. Их было много, и все шумели, окружив нечто важное у самой двери в злосчастный дом. Гролл вежливо порычал – собравшиеся поняли, не обиделись, пропустили.
Вороной лежал на прежнем месте, но совсем не забытый и даже подвижный. Он судорожно рвался приподняться, и двое людей изо всех сил прижимали к земле голову. Джан, бледная до пергаментной желтизны, бережно поддерживаемая помощником под спину, шептала указания. Она обернулась к гроллу и едва приметно улыбнулась:
– Ему повезло. Всадили весь парализующий заряд, который имелся. Но на тонну веса, да еще не в грудь и не в голову… сам понимаешь. Сыворотку я уже ввела, он приходит в себя, только сильно бьется и вредит себе же. Второй удар хуже: круп сожгли и левую заднюю ногу понятия не имею, как и из чего собирать. – Девушка снова попробовала улыбнуться. – К тому же вы теперь одинаково бесхвостые – пропал столичный парад.
Гролл счастливо оскалился и зарычал. Поставил уши: по гулкому проходу между домами шлепали босые ноги, Норма тоненько ныла и всхлипывала на бегу, втягивала носом, ругалась, спотыкалась. Упала возле конской морды, рассыпав по плиткам охапку принесенного. «Явно взято из дома врача, запахи – сплошная медицина», – отметил гролл. Он обратил внимание, что теперь Норма распределила свою жуткую краску с лица на руки, шею и одежду, беспорядочно вытирая слезы и сморкаясь. Дрожащими пальцами приняла указанную Джан емкость, кивнула и поползла к крупу коня. Средство гролл опознал сразу: консервант для ожогов. Значит, доставить Лоцмана в больницу удастся без угрозы для его жизни. И большой боли конь не узнает, консервант применяют в крайних случаях, он тяжело и сложно воздействует на нервные окончания, временно их отключая. Потом запустить – морока, но сейчас как раз крайний случай, важнее предотвратить неотложные проблемы.
Большой инспекторский мобиль довольно шумно сел у самой стены. Люди в форме выгрузились с открытого борта, деловито обогнули толпу местных и втянулись в недра дома, переступая через поверженную дверь и заинтересованно изучая оставшиеся в ней глубокие отпечатки обоих задних копыт Лоцмана. Вплотную к первому мобилю сел второй, затем третий, медицинский, что особенно хорошо. Гролл осознал необходимость немедленной трансформации: он обязан объясниться нормальными, внятными для людей словами. Он уже набегался, пора встать на ноги и быть Кроном Энзи.
Рядом присел Риан: подошел без звука и, как всегда, вовремя. В сумке – запасные вещи, малый медицинский кофр, наилучший, такие есть только у стайных. Осмотрел лапу, резко и без лишних церемоний вправил, свел кожу, обработал. Проверил бок, ссадины на морде. Насмешливо дернул за правое ухо, чуть подгоревшее и разорванное сбоку.
– Пошли, представитель стаи… Не смотри так виновато, все сделал правильно, обратная трансформация без старших тоже тебе по силам. Впрочем, я старший и охотно помогу с настройкой.
– А-хр-рх, – пожаловался гролл.
– Лоцман тебя дождется, – не усомнился в смысле сказанного Риан. С интересом изучил толпу местных жителей, жалостливо вздыхающих над Лоцманом: – Кто отвечает за коня?
– Я, меня загрызать надо, – всхлипнула Норма, не прекращая распылять консервант. – Тема такая: гролл вонючий велел Лому там держать. Но тут наши пыли напустили, большая хляба вышла… Я решила – таран, чтоб как лучше… Чтоб Джан вытащить, раз гролл сгинул и нет его, и облом… Сколько можно было ждать? Я же не думала, что они – в коня…
На этом внятные слова у Нормы закончились. Как и консервант. Бросив пустой флакон, женщина сосредоточилась на своем горе, размазывая краску на лице обеими руками. Риан задумчиво повел бровью.
– Надо же, продумала тактику боя, занятно. И в коня, значит, не могли стрелять… Хорошо же, сиди при нем, отвечаешь головой. Когда вернемся, Лоцман должен находиться на прежнем месте, что бы не думали по этому поводу врачи. Без Крона коня не грузить и не увозить. Снотворное вводить тоже нельзя, проследи. Ясно?
Норма резко кивнула. Вооружилась пустой емкостью из-под консерванта и мрачно зыркнула на спешащих от мобиля врачей. Гролл показал в улыбке клыки. Решительность маленькой женщины выглядела забавно, но вызывала, странное дело, уважение и доверие. Вряд ли кто-то отправит Лому в путь, пока Норма исполняет указание Риана.
Для трансформации Риан выбрал первый попавшийся пустой коридор – тот самый, возле боковой двери. Сел, задумчиво глянул в полные тревоги глаза гролла. Он был спокоен и не сомневался в успехе. Он обладал правом и силой старшего, учителя. Знал, что двойственность и сознания, и облика – лишь видимое, обман. Личность едина, она переливается из формы в форму, выбирая наиболее удобную для исполнения своих задач.
Смена облика прошла, к полному удивлению Крона, без боли и выворачивающего, тошнотворного ощущения. Просто мир чуть дрогнул и, как показалось сознанию, переменился. Отдалились запахи и звуки, ушла жажда бега, смягчились цвета… Зато сознания людей обрели объем, полноту звучания. Собственные мысли сделались ровнее и длиннее. Крон оделся, встал на ноги, с интересом потоптался. Ничего не изменилось в нем. Та же походка, тот же рост. И все же нечто новое впиталось и не ушло.
Ознакомительная версия.
