Ознакомительная версия.
И действительно, десант мы сегодня ранним утром выручили ценой всего четырех раненых и одной сгоревшей «БМП-1» (в которую попал явно случайный снаряд из 76-мм пушки бельгийскго легкого танка «Скорпион»), чей экипаж сумел спастись.
– По-моему, не станут у нас по этому поводу каких-то специальных медалей чеканить, – согласилась Ольга и тут же уточнила: – Война-то пока что получается какая-то откровенно полусекретная…
– Это точно, – сказал я тоном товарища Сухова из «Белого солнца пустыни» и добавил: – Во! Чего я вспомнил-то! Кстати говоря, товарищ капитан, а мы ведь твое очередное офицерское звание так и не обмыли…
– Скорее уж внеочередное, и потом некогда же было, – развела руками Смыслова. – А вообще-то я с радостью, хоть сейчас, только ведь нечем обмывать. В пределах видимости магазинов или кабаков что-то не видать, а эти брошенные трейлеры битком набиты всякой фигней, вроде мебели и стройматериалов…
Интересно, когда это она успела проверить содержимое трейлеров? Или это у нее профессиональное? Нет, выходит, все-таки правильная девушка эта ГРУшная диверсантка по имени Оля, раз не стала мне с места в карьер лекции о моральном облике советского офицера и вреде алкоголя читать, как некоторые.
Я вопросительно посмотрел на свой уже закончивший умывание и натянувший чистые запасные комбезы «экипаж машины боевой», который с явным интересом втихаря слушал наш разговор.
– Так ведь нет же ничего, товарищ командир, – скорчил невинную рожу Черняев. – Разве что вот…
Он метнулся в башенный люк танка и, покопавшись какое-то время в боевом отделении, извлек явно откуда-то из своей потаенной нычки высокую пол-литровую жестяную банку с колечком на крышке и яркой этикеткой.
– Только вот это, – сказал он как-то виновато, протягивая банку мне. – Главное, что мы еле выцыганили две банки у этих чмырей из хозвзвода, а они нас, похоже нае… то есть накололи, редиски. На банках вроде написано «Пиво», а как попробовали – на вкус вообще непонятно что – и не крепкое ни фига, то ли пиво, то ли вообще несладкий лимонад. Гадство какое, блин, извините, товарищ командир…
Это, стало быть, пока я, весь в мыле, руковожу сражениями, мои верные подчиненные где-то добывают и тут же успевают попробовать пусть и слабый, но все-таки алкоголь. А я, заметьте, про это ни сном ни духом. Непорядок, если вдуматься…
– А можно взглянуть? – попросила Ольга. Я протянул теплую банку ей.
– Так оно же ароматизированное, с лимонным вкусом, – усмехнулась Смыслова, рассматривая банку. – Вот тут же, пониже слова «Пиво», мелкими буковками написано…
– А мы в иностранных языках не очень, товарищ разведчица, – ответил Черняев слегка обиженно. По лицам его и Прибылова я понял, что «чмыри из хозвзвода» теперь сильно пожалеют об этой негоции…
– Плохо, что вы в языках не очень, – сказала Ольга укоризненно, возвращая ему банку. – Пробелы в образовании имеют обыкновение давать о себе знать в самый неподходящий момент…
– Как живы-здоровы, товарищ майор? – вдруг раздался откуда-то со стороны кормы танка знакомый голос. Черняев тут же, чисто инстинктивно, спрятал банку за спину, а я обернулся на звук. Там обнаружилась знакомая длинная фигура унылого облика в черном комбезе и полевой фуражке.
– А-а, пан товарищ Маликов. И ты, стало быть, жив?
– Жив, – согласился старлей. – А чего?
– Замечательно. А я уж думал, что придется тебя, чего доброго, оприходовать в покойники как неизвестного танкиста с ожогом третьей степени…
– Все шутите, товарищ майор?
– Шучу, герр обер-лейтенант. Да, вот что – давай-ка признавайся, ты там чего-нибудь покрепче тогда в универсаме натырил?
– Товарищ майор, я же сказал – нет!
– Это я уже слышал. Только тогда мы с тобой для протокола беседовали, а сейчас сугубо неформально. К тому же я знаю, что мои бойцы каким-то образом разжились пивом в хозвзводе. А житейский опыт показывает, что там, где пиво, обычно обнаруживается и что-нибудь еще…
– Так я же вам, в конце концов, не хозвзвод! И я уже сказал – нет!
– Идея была твоя? Твоя. А если я прикажу напрячь воображение и изыскать? В обмен на снятие полученного накануне взыскания? Тем более что у нас тут повод назрел: одному, а точнее, одной из нас очередное звание присвоили…
– Ну, если прикажете, – сказал Маликов, оглядев нас, с какой-то странной интонацией в голосе, и его унылая физиономия приобрела несколько задумчивое выражение.
– А и прикажу, товарищ старший лейтенант.
– Тогда я щас, – сказал Маликов и, не став более обсуждать данную тему, испарился за стоящими вдоль дороги танками кутузовской роты.
Минут через пять он, воровато озираясь, вынырнул из-за танка с брезентовой противогазной сумкой. В сумке что-то соблазнительно булькало.
– Вот, – сказал он, доставая на свет божий пузатый флакон с желтовато-коричневой жидкостью.
Пузырь был побольше нашей пол-литры, грамм на 750–800, почти квадратный в сечении, с винтовой пробкой и красивой этикеткой. На белом фоне было написано «Jim Beam. Bourbon. Kentucky Straight. Bourbon Whiskey», а еще там были напечатаны мелкие портреты каких-то чмошного вида деятелей, про одного из которых было написано мелкими буковками, что он президент чего-то там.
– Бурбон, – сказала Смыслова, прочитав название. – Вот никогда это американское пойло не любила…
– Так ничего другого все равно нет, – пожал плечами Маликов. – А не хотите – как хотите…
– За неимением гербовой и это сойдет, – согласился я, не желая вести дальнейшую дискуссию по этому поводу.
Нет, все-таки какие дисциплинированные и где-то, я бы даже сказал, героические офицеры служат у меня в подразделении! Ведь сначала категорически уперся рогом, словно партизан на допросе в гестапо, но когда командир приказал – прямо-таки родил требуемое, как настоящему танкисту и полагается. Из таких орлов запросто гвозди можно делать или, к примеру, танковые траки…
Меж тем Черняев достал из нашего танка четыре граненых стакана. Не знаю уж, откуда он их взял, судя по всему, спионерил в нашей гарнизонной столовой в Альтенграбове еще до войны, считай – в совсем другой жизни…
Затем позвали Тетявкина (который все равно отирался рядом и все видел), ротных Дружинина, Кутузова, Демахина, мотострелкового капитана Синицина, командира разведчиков старшего лейтенанта Семеренко и начхима Сырцова. Когда названное воинство собралось у моего танка, они живо напомнили мне трактористов на полевом стане, поскольку все трое ротных и начхим были в черных комбезах без погон в сочетании с мятыми пилотками или полевыми фуражками. На их фоне орлом смотрелся капитан Синицин в полной полевой форме, с портупеей и планшетом через плечо. Тетявкин и Семеренко были в маскхалатах, причем первый носил камуфляж исключительно для понта, а второй напялил пятнистый комбез прямо на голое тело – в вырезе ворота виднелась волосатая грудь. Вот уж, воистину, тот самый момент, когда реальный облик героев весьма далек от плакатного глянца…
Ознакомительная версия.
