Черный конь со свесившимся с него наездником поскакал куда-то через поле, стрелять вслед ему не стали.
– Нормалек, – пробормотал я, толкнув слегка Ивана в бок. – Мы пока ничего, а у этих уже трое. Нормально, а?
Иван ничего не ответил. Несмотря на то что ему удалось завалить еще одного противника, он становился все мрачнее и мрачнее.
Где-то в отдалении хлопнул выстрел, затем второй, третий, потом звуки посыпались как горох из мешка. Оставив Ивана, я вновь на четвереньках пересек второй этаж, заскочив в комнату Федьки. Тот прятался за подоконником, но паники никакой не проявлял. Пули били и в наружную стену, и во внутреннюю, заполняя комнату побелочной пылью и осыпая целые пласты штукатурки. Пару раз пули попадали в прутья решетки, которая звенела от ударов. К счастью, рикошетов пока не было, пули все больше застревали в стене, а то могло бы достаться неслабо.
– Нас так просто не возьмешь! – сказал Федька, раскручивая цилиндрический футляр и извлекая оттуда перископ «Разведчик», который нам тоже подогнали на Ферме и который Федька со свойственным ему пошлячеством переименовал в «пенископ»..
– Ну что? – спросил я у него, когда он высунул объектив перископа над подоконником.
– Пока только стреляют, – ответил Федька после паузы. – Но народу там… все депо занято…
– Дай глянуть!
Действительно, весь низ больших окон депо расцвел вспышками и дымками, бил оттуда как бы не целый взвод, пусть пока и без всякой пользы. А вот подобраться никто не пытался: четверо кавалеристов оказались единственными, кто покинул убежище.
– Паси противника! – сунул я «пенископ» обратно Федьке и бросился к той стене, что нависала над входом, – глянуть, что там делается.
Не делалось ничего, до ближайших строений было не меньше пятисот метров, и с того направления не стреляли, хотя какое-то движение в желтом станционном здании я успел заметить в бинокль. Понятно, с того направления, похоже, тоже пока заслон выставили. Нас целенаправленно пытаются обложить. И это, естественно, не радует совершенно.
Следующий час прошел достаточно спокойно. Обстрел окон пожарки со стороны депо не прекращался, но был он нечастым – скорее для того чтобы обозначить свое присутствие. Атаковать тоже не атаковали, да это и понятно: любая атака означала потери, а мы их за день и так неплохо пощипали. Не думаю, что им все равно: адаптантов куда меньше, чем людей, и потери должны быть для них чувствительны.
Другое дело, что теперь я не сомневался ни единой секунды в том, что они нечто задумали. Слишком все происходило спокойно и несуетливо – явно какой-то план подразумевался.
– Темноты ждут, – уверенно высказался на сей счет Иван, а Федька его так же уверенно поддержал. – До нее не так долго осталось, и в темноте они лучше нас видят. Тогда и ударят.
Мы сейчас собрались в тамбуре, устроив импровизированный военный совет, не забывая при этом постоянно поглядывать в перископ, чтобы не проспать атаку. Несколько раз пальнули из пулеметов в сторону противника, чтобы о нас не забывали, и пару раз выстрелил я из снайперки, но оба раза промахнулся.
– А на свету?
– На свету мы лучше, однозначно, – ответил Иван. – Проверено.
– А чего они тогда поперлись днем на мародерку? – удивился я.
– В тени Тьмы, так сказать, прости уж за неуклюжую фразу, темнота такая густая бывает, что даже они не видят ни черта, – ответил он. – Да и какой это свет там? Так, сумерки.
– Это точно, – согласился я.
– Они просто ждут, чтобы все преимущества по полной программе использовать, – добавил Федька.
– Или просто ждут, когда к нам твари пожалуют, – вздохнул Иван.
Да, это было совсем нерадостной перспективой, и в глубине души все понимали, что Иван прав. Твари просто обязаны были появиться. Их до сих пор не было потому, что все же станция не так близка к границе Тьмы, как сам город. Это Федька так сказал. И еще нам всем вспомнились первые двое убитых, которых мы с Федькой из окна уложили. С ними ведь на манер домашней собаки темная тварь шла… А не могут ли они их на нас просто натравить?
– Значит, так, – сказал я. – По здравом размышлении можно сказать, что так или иначе, а нам отсюда придется дергать. Это если исходить из того, что мы не намерены принимать тут последний и решительный, а будем трепыхаться до последней возможности. А чтобы сдернуть, нужна дымовая завеса, она нам какую-то фору организует. Поэтому шашки держать под рукой. Сколько их там осталось?
Иван рывком открыл брезентовую сумку, быстро пересчитал картонные цилиндры, затем сказал:
– Девять штук есть.
– Ну нормально, – кивнул я. – Более или менее. Давайте сразу расхватали по три. Автоматы с себя не снимайте, как бы ни мешали.
– Так я не понял, – перебил меня Федька. – У тебя все же какая-то идея есть, что ты так расписываешь, или это чтобы нам мозги занять?
– Идея есть, но очень-очень шаткая, зависит от кучи всяких обстоятельств, – честно признался я. – И рисковая до потери приличия. Но других вариантов не вижу вообще.
– Я так вообще никаких не вижу, – сказал Федька, вновь высунувшись с перископом и передав его затем Ивану. – Излагай.
Две пули одновременно влетели через окно в тамбур и с громкими щелчками вонзились в стену, пробив дыры в медной каске суровому усатому пожарному с плаката.
– Для начала надо дождаться самолета, – начал я, но Федька опять меня перебил:
– А он здесь пролетит?
– Пролетит по тому маршруту, по которому мы к городу на разведку летали, – терпеливо разъяснил я. – То есть с гарантией. А вот дальше…
То, что следовало делать дальше, звучало сумасшедше. На меня посмотрели даже вроде с сочувствием: мол, нельзя такие глупости говорить не больному человеку. Пришлось объясняться. Точнее – объяснять. А заодно ссылаться на примеры из книг и то, что я это все не придумал, а даже заранее согласовал. Пусть в качестве самой крайней крайности, но согласовал. И специалисты дали добро, а это уже половина дела.
– И сколько до самолета? – спросил вернувшийся Иван.
Я глянул на часы, прикинул, затем ответил:
– Чуть больше часа получается. Пока надо держаться. И еще бы неплохо позиции тех, что в лесу укрылись, выявить.
– Это как? – спросил Федька.
– Наблюдением, – пояснил я. – Я на ту сторону пойду, а вы держите подступы с обратной стороны. В случае атаки патронов не жалейте – надо пугнуть как следует.
– А если застрянем? – удивился такому приказу Федька.
– Если застрянем, нам все равно хана ночью, – ответил я. – А пока нам надо все что можно сделать для того, чтобы у нас все выгорело. Так что без экономии давай.
– Ну… как знаешь, – все же с сомнением ответил он.
