Эйнджела ощущала как его одновременно одолевают нездоровое лихорадочное возбуждение и медикаментозная сонливость. Несколько минут сержант плавал где-то на грани сна, но затем снова встрепенулся, с некоторым удивлением воззрился на свою руку, всё ещё прижатую к щеке девушки и неожиданно сообщил:
- Уродство... Я понял... Не права... Ты прекрасна.
Непонимание в глазах Эйнджелы, пытавшейся уследить за рваной цепочкой мыслей клона, наконец сменилось благодарностью и нежностью.
- Ты просто меня не знаешь.
- Знаю, - упрямо возразил Чимбик. - Сейчас. Настоящая.
Сознание клона вновь пыталось уплыть куда-то в иллюзорные миры, но он упорно цеплялся за этот момент, не желая его покидать. Эмпатка растерянно смотрела на него, не представляя, что сказать. Она не знала что хочет ему ответить и что может себе позволить сказать, не причинив лишнего вреда. Но, похоже, что она не скажет - уже через полчаса Чимбик не будет помнить, что она вообще была тут и что-то говорила.
Рука клона осторожно потянула её лицо к своему и эмпатка, поколебавшись мгновение, подалась вперёд. Пересохшие, болезненно-горячие губы Чимбика коснулись её губ в трогательно-неумелом поцелуе и полукровка неожиданно для себя осознала, что этот невинный жест значит для неё куда больше, чем все поцелуи в её жизни вместе взятые.
- Прости, - виновато и неожиданно связно прошептал сержант. - Не хотелось умереть, так и не узнав, каково это.
Он смущённо убрал руку от её лица, а Эйнджела ощутила, что к её глазам впервые за очень и очень долгое время подступают слёзы.
- Я тебя люблю, - неожиданно даже для себя прошептала она. - И ты не умрёшь.
Она и сама не понимала, чем вызвано это признание. Любовь была для Лорэй чем-то запретным, напрямую угрожающим их выживанию. Любовь была тем, с помощью чего их делали управляемыми и зависимыми. Все эти годы любовь к сестре одновременно была её опорой и оковами. Ниточками, за которые дёргали хозяева, желая добиться требуемого поведения. Любить означало сделать себя уязвимыми и это было настолько страшно, что Лорэй не хотели признаваться в этом даже себе самим.
Но страх потерять этого едва знакомого, но ставшего таким близким человека оказался сильнее жажды неуязвимости. И теперь оставалось надеяться, что через несколько минут Чимбик снова впадёт в забытье и не вспомнит её слов. Потому что любовь и его сделает уязвимым, причинит боль. Он выбрал для себя другой путь и будет лучше, если она останется для него всего лишь приятным далёким воспоминанием.
- Как в той сказке... - слабо улыбнувшись, прошептал клон. Сглотнув, он с трудом сосредоточил взгляд на Эйнджеле и попросил:
- Расскажи ещё раз... Пожалуйста...
Полукровка не поняла, которую из рассказанных ей легенд и историй вспоминает сейчас Чимбик, но ощущала, как его снова захватывает круговерть болезненных образов и выбрала ту, что рассказывала о любви и заканчивалась счастливо. Губы клона растянулись в едва заметной улыбке, но Эйнджела не могла поручиться, была тому причиной верная догадка, звук её голоса или действие очередного лекарства, поступившего в его кровь через капельницу.
Лорэй и не подозревали, сколько необычных мыслей и разговоров вызвало их поведение на боту 'Неустрашимого'. Нет, наличие непонятных штатских ещё само по себе ничего не значило - военные прекрасно понимали значение таких терминов, как 'агент' и 'специальные операции'. Но вот их поведение... По кубрикам и отсекам, обрастая самыми невероятными подробностями, циркулировали слухи про девушек, которые не отходят от коек раненых разведчиков, держат из за руки, а несколько парней из 'Теты', забежавшие в лазарет проведать своего брата, клялись, что видели, как одна из них целовала клона. Это уже не лезло ни в какие ворота, и рассказ списали на желание рассказчиков приукрасить повествование. Но тем не менее, это уже вызвало некоторое брожение умов клон-солдат, заставив их призадуматься о такой недозволенной вещи, как личная жизнь.
Естественно, что разговоры дошли и до капитанского мостика, вызвав сильное неудовольствие генерала Крелла. Будь на то его воля - джедай вышвырнул бы ситховык девок из лазарета и запретил высовывать нос из каюты, но момент был безнадёжно упущен. Оставалось надеяться, что все эти разговоры не поднимутся выше уровня казарменных баек, что во все времена любила травить солдатня.
Поэтому, когда с Корусанта пришёл приказ 'Неустрашимому' сменить курс и идти на соединение с эскадрой в систему Набу, отправив сестёр в столицу курьером, Крелл испытал огромное облегчение и даже радость от того, что имеет законные основания избавить корабль от проблемы под названием 'Лорэй'. Бессалиск даже не смог отказать себе в удовольствии лично проинформировать полукровок о произошедших изменениях в планах.
Заявившись в палату, Крелл обозрел близнецов с высоты своего роста и мрачно пробасил:
- Собирайтесь. Вы летите на Корусант.
Как он и ожидал, обе Лорэй уставились на него с одинаковой неприязнью. Мастер Крелл уже успел привыкнуть к своему генеральскому званию и беспрекословному подчинению клонов и нахальство этой парочки немало его раздражало. Но, увы, оказалось, что у прославленного генерала просто нет рычагов давления даже на таких жалких гражданских червей, а демократия и свобода слова, за которые джедай и сражался, позволяли им выражаться в его адрес без всякого почтения. Крелл всё чаще ловил себя на неподобающем для джедая желании применить к нахалкам Силу и заставить тем самым заткнуться.
- Мы должны были лететь на Корусант на этом корабле, - подозрительно напомнила одна из близнецов, пытаться различать которых Понг Крелл не считал для себя нужным.
- Новый приказ - идём на соединение с эскадрой. Вас доставят скоростным курьером, - Понг нетерпеливо взмахнул правой верхней рукой. - Шевелитесь быстрее - времени в обрез.
Лорэй бросили неуверенные взгляды на всё ещё подключенных к аппаратуре разведчиков, но, для разнообразия, не стали спорить и просто последовали за джедаем.
Курьером оказался тот же грузовичок, который забирал сестёр с Зайгеррии, и даже экипаж был тот же. На этот раз сёстрам выделили отдельные каюты, а вежливый командир корабля, жутко смущаясь, показал сёстрам, где хранятся продукты, где - скафандры, и как надевать их в случае разгерметизации - необходимость, вызванная войной.
Лорэй честно пытались его слушать, но получалось откровенно плохо. Это было сложно - видеть перед собой такое знакомое лицо, тот же чистый и незамутнённый взгляд и при этом напоминать себе, что перед ними другой человек. Свитари невольно ждала очередную дурацкую шуточку, которые так любил Блайз, а Эйнджела то и дело ловила себя на мысли, что Чимбика будто подменили. Он вёл себя иначе, иначе смотрел, иначе чувствовал. Там, в реанимационной 'Неустрашимого' они почти не замечали внешнего сходства экипажа, но сейчас им лишком сильно хотелось вновь оказаться рядом со своими... Тут ясная мысль прерывалась, превращаясь в невнятное ощущение. Лорэй так до конца и не понимали, кем же стали для них клоны. Зато близнецы точно понимали, как отчаянно они скучают по ним.
