СССР: Бесконечная онлайн закупка - Карим Анарович Татуков

— Фините ля комедиа! И хорошо, что детей не привели. Эротическую презентацию, они бы как-то перенесли, но вот после того, как увидели мою работу, вас бы живьем схавали. Заставили бы делать для себя сначала качели, потом сани, велосипеды, или что там хотят спиногрызы? По мне, так лишь одного: отсутствия здорового сна, и хорошего настроения родителей. — Паша отошел на пару метров от качелей, позволяя ошеломленным покупателям осмотреть их. И дело не в самих качелях, сколько в том, что торгаш сделал их с нуля меньше чем за пять минут. Пять минут! Жены негодующе смотрели на мужей, с мыслями: «Вот! Смотри как надо! Ты бы их месяц мастерил, и в итоге недоделал. Бросил бы за гаражом, и там остался бы пить со своими мужиками, лентяй!». — С моими профессиональными инструментами вы превратитесь в гуманоидный компактный передвижной завод, способный самостоятельно произвести что угодно. Были бы материалы, знания, и желание. На любой, я подчеркиваю, ЛЮБОЙ вид работ сможете подобрать свой инструмент, или специальные аксессуары к нему. Хотите построить дом? Построите. Хотите сконструировать, и собрать собственный автомобиль? Соберете. Да хоть самолет! У меня найдется все необходимое. И в довершение главный аргумент ко всему этому представлению: Если на лавке лежит какой-то товар, назначение которого не понимаете, то он НЕ не нужен, НЕ бесполезен. Просто вы знаете недостаточно. Не стесняйтесь подойти и спросить, я буду рад поделиться своими знаниями. Стыдно не незнание, стыдно нежелание знать.

Если бы Паша сообщил это в начале, его бы подняли на смех. Однако выдающиеся навыки обращения с инструментами и материалами, заставили людей осознать, что торгаш сильно отличается от других лавочников. По крайней мере, он на сам ом деле знает, что продает, и умеет этим пользоваться. От последней мысли становилось немного не по себе, ведь с самого начала презентовал он резиновый фаллоимитатор…

«Фух… Не зря станки и товары по сто раз пересобирал, ох не зря…».

Уложившись в очень узкое окно «интереса-равнодушия» зрителей, Паша смахнул несуществующий пот. Свою главную работу он выполнил, теперь можно немного расслабиться.

— У него талант оратора. — Юлиана, неотрывно следившего за юным эволюционистом, мало волновали его прямые руки. А вот удивительная способность манипулировать настроением, и даже мнением людей, зацепила. — Такой живой ум очень пригодился бы нашей семье.

Скосив красные глаза на не менее впечатленную Катю, альбинос нехотя увидел, как та грустно отворачивается. Как отец, он любил свою дочь, и желал ей лучшего. Но лучшее в его понимании сильно отличалось от лучшего самой девушки. Она просто не осознавала, каково жить с обычным человеком, вынужденная скрывать свои способности. А если те проявятся, наблюдать, как меняется отношение любимого к ней, и, возможно, к будущим детям. Страх, отвращение, неприятие — все это он видел много-много раз. Не только с собой, но и с другими эволюционистами.

— Ты можешь ненавидеть наши устои, традиции, и амбиции, но вредить собственному будущему из-за глупой злости на образ жизни?.. Стоит ли оно того? — Юлиан обратился к молчаливой дочери, поникшей, и погрузившейся во внутренний мир. Его не остановила даже ладонь жены, легшая в руку. — Носиться как умалишенная со своими чувствами, чтобы по прошествии лет осознать их незначительность. Оглянуться назад, сожалея об упущенных возможностях. Сожалея о ком-то, кто уже будет в объятиях другого человека. Кого уже нельзя будет вернуть.

Переведя взгляд на Павла, увлеченно рассказывающего об электрической цепной пиле. Приглашающего людей совершенно бесплатно попробовать еду, и горячие напитки из «BC-food», Юлиан усмехнулся.

— Да и не этого ли ты и искала? Коновалов может быть одним из нас, возвышенным, бесконечно талантливым существом, однако воспитан он в простой человеческой семье. Кто знает, может, взгляды на жизнь, и воспитание детей у него соответствующие? — Как отец, но, прежде всего, как опытный политик, он прекрасно понимал, что творится на душе дочери. Какими переживаниями полнится разум. Так что он знал, куда бить. Сам при этом внутренне насмехаясь:

«Павел может быть хоть десять раз воспитан простым человеком, но от своей природы не уйти. И амбиций в нем намного больше, чем во многих эволюционистах. Нет ни малейшей возможности, что к жизни, и к своему будущему потомству он станет относиться как низшее создание».

Взирая на шесть торговых палаток, к этому времени привлекших уже больше трехсот человек, Димченко-старший разглядел в них нечто большее. Не деньги, но влияние, контроль населения через потребление — добровольное рабство… Павел мог осознавать это, а мог не догадываться, но, в конце концов, он все равно взбирается туда, куда стремится и сам Юлиан.

Обучающее мероприятие для консультантов-новичков прошло, без малого, с феерическим успехом.

Палатки с наименованиями: «BC-food», «BC-игрушки», «BC-одежда», «BC-инструменты», «BC-аксессуары» и «BC-кухня», к шестнадцати ноль-ноль успели пропустить через себя почти две тысячи человек.

Не все из них покупатели, но размах, для Горького, воистину потрясающий.

Люди словно вновь приняли участие в красочных ярмарках прошлого, пусть и с ограниченным количеством продавцов.

Не то чтобы простых соседних лавочников никто в упор не видел, однако им доставалось едва ли полтора процента от внимания толпы.

Из-за массовых давок Павел был вынужден спешно организовывать народ, пугая нарушителей повышением цен, но, не вводя скидки для порядочных. Кто знает, может, в следующий раз вакханалия будет создаваться намеренно для выбивания выгоды.

Все удалось уладить без жертв. Однако на массовые движения почти сразу же подтянулись наряды милиции. Столкнувшись с такой вопиющей наглостью, как массовая продажа импортных товаров, они даже поначалу не знали, что делать. Просто растерялись.

«Какого хрена ты, обдолбанный фарцовщик, творишь⁈ Озверина нахлебался⁈ Вон, нормальные спекулянты по углам прячутся, из-под куртки торгуют, а ты… совесть имей! Прояви уважение к закону, да хотя бы к нам!».

Скорое прибытие полковника Акорина, с мрачной физиономией смотревшего на беспредел эволюциониста, изменило планы служителей закона.

Николай лично в сторонке пообщался с Павлом, а затем вернулся и дал отбой. Даже приказал следить за порядком толпы. Это все, на что решился полковник, который, не желая здесь больше оставаться, покинул рынок.

На фоне милиции, не торопившейся вмешиваться в дела торгаша, поначалу недоверчивые покупатели осмелели. Они всерьез начали задаваться вопросом: «Стала ли продажа импортной продукции законной?». Также быстро поползли слухи о том, что на самом деле все эти товары производятся местными, по всем правилиам, а потому не подлежат ни наложению вето, ни изъятию. Слухи распускали те,