Под воздействием ударной волны майор угодил в водоём, и теперь барахтался в воде, борясь за собственную жизнь. Под лопаткой саднило и кололо. Похоже, что он вляпался. Ранение ему обеспечено. Оставалось выяснить насколько оно серьёзное и помешает ему произвести запланированную на ночь диверсию.
Одно он знал точно: пока жив, будет продолжать уничтожать противника всеми доступными ему средствами, не взирая ни на что, даже ценой собственной жизни. Ну а ранение — мелочи жизни. Тем более рана подобная для него — сущий пустяк. Переживёт. Не такие приходилось в своё время. А оно уходило, тая на глазах.
Суррогаты на ином берегу продолжали суетиться. Колонна бронетехники, подготовленная ими к рейду через мост, осталась на месте, но зато несколько лёгких боевых машин отправились по разные стороны берега реки вверх и вниз по течению на поиски новой переправы или брода.
Это был шанс на обратном пути устроить засаду одному из двух экипажей. Майор выбрал тот, который укатил вниз по течению. Ему проще сплавляться по реке в данном направлении, никаких усилий прилагать не приходилось, быстрая вода сама сносила его туда, оставалось выбраться на берег при повороте русла. В первом же изгибе реки, его вытолкнуло на берег.
Отдышавшись, Азаровский попытался пошевелить левой рукой. Под лопаткой остервенело кольнуло. Возможно, там засел осколок, а возможно и рана намного серьёзнее, чем он предполагал. И трогать её — себе дороже. Кровь может хлынуть ещё больше и не остановить. Какой из него теперь диверсант. Отключился на время, решив передохнуть, и поначалу задремал, а затем вовсе уснул. Хорошо ещё, что не храпел на всю округу, а то неровен час, накликает на свою голову беду.
Её в его случае предвидела старуха. Ядвига зажмурилась на миг, уйдя в себя. Ещё бы, ведь она оставила отряду Азаровского амулеты-обереги, воткнув незаметно в полы одежды шипы от колючего кустарника, растущего вокруг её хутора, образуя непроходимый забор естественного происхождения.
Юлька в то же самое мгновенно уловила изменения в поведении старухи, не стала ей мешать по обыкновению. Сама чего-то заподозрила и неладное, а понять толком не могла. Всё-таки бабка уже успела передать ей кое-какие навыки и знания, но как — та пока также не ведала и не понимала — и всё то, что творила старуха, а порой такое: просто диву давалась, и даже сходила с ума. Временами у неё шла кругом голова, а один раз из носа кровь пошла. Тогда ей почему-то показалось: закипают мозги, но вот пар из ушей не повалил, даже ноздрей, хотя она силилась разглядеть подобное явление в зеркале. И ничего, кроме раздувшихся ноздрей и округлившихся на выкате глаз не заметила. Да и к зеркалу тогда не стоило ей подходить, точнее осколку — он также треснул, а затем и вовсе разлетелся вдребезги с характерным звоном. А ведь могла пораниться. Да Бог миловал проказницу. И тогда она также не ко времени потревожила Ядвигу.
— Баба-Яга и есть, чего бы кто мне про неё не говорил хорошего или…
Старуха открыла глаза, уставившись на юное дитя.
— Ой, бабушка… — не вытерпела Юлька.
— Ты сбиваешь меня! — неожиданно выдала та.
— Да я молчала — сама могила!
— Будет и не только нам, но и…
Ядвига осеклась, не договорив, опасаясь: любое слово, а тем более произнесённое ей, имеет свойство сбываться рано или поздно — и лучше поздно, поскольку такого не было, чтобы никогда. Всегда и с завидным постоянством.
— Что-то не так? — озадачила Апанасиха старуху с девчонкой.
Прямо семья — бабуля, мать и дочь, а Петро при них то ли сын Апанасихи, то ли Юлькин жених — загляни к ним ненароком заблудший прохожий.
Но нет, никто и близко не подходил, поэтому Петро успел соскучиться по Азаровскому и его "партизанскому" формированию. Ему практически в одиночку приходилось обустраивать оборону хутора, который в любом случае при навале "гастарбайтеров" не удержать теми силами, коими располагали в наличии. Почему-то вспомнился кинофильм "Свадьба в Малиновке".
Не тут-то было. Старуха вновь проявила себя во всей красе — принялась готовить некий странный отвар. Юлька старалась запоминать ингредиенты тех сухих трав и кореньев, кои она кидала пучками и не в котёл, а чаще мимо него в костёр. А затем, запалив один, задула, и он задымил у неё в руках. Она перетёрла его в пальцах, сжимая в кулак, вышла из избы во двор, и, что-то приговаривая на все четыре стороны света, неожиданно распылила, воздев руки к солнцу.
Со стороны её постояльцам показалось: взывает к силам природы, называя про себя матерью — ворожит. Либо напротив колдует, поэтому и ругается, наводя порчу каким-то заклятием сродни проклятия. Сложно понять, а и трудно пока что принять всем, даже Юльке.
— Вот те бабушка и Юрьев день! Знахарка, блин! Та ещё ворожея!
Ведьмой или колдуньей больше не обзывала про себя, даже в мыслях старалась не поминать её, таким образом, а то мало ли что и ждёт саму впереди из-за этого. Вдруг старушка и впрямь обидится, тогда возьмётся за метлу со ступой и…
Ядвига опередила по мысли и в действии ученицу-мученицу. Быстро шагнула в избу, и… у неё в руках оказалась…
— Метла-А-А… — вскрикнула Юлька, не сдержавшись.
Её худшие опасения подтвердились. Не до конца. Метлу старуха сунула ученице, наказав прибраться.
— Руками, ба?!
— Если знаешь какой иной способ, можешь наворожить…
— Так вот, стало быть, как ты тут справлялась со всем своим обветшалым хозяйством одна… — догадалась прозорливая девчонка.
— Т-с-с… — Ядвига окончательно отвлекла Юльку от обряда произведённого ей. Той ещё было рано вникать в подобные дела — не подготовлена и в первую очередь сознанием, а всё требовалось делать со знанием дела — любое и начинать. Не знаешь, лучше не встревай.
— И всё-таки, ба… — напомнила ученица-мученица. — А чё это было?
— Да… Акха… — кашлянула Апанасиха.
А Петро и вовсе чихнул, угодив под воздействие распылённой старухой золы от сожжённой травы.
— У тя, Апанасиха, больше не будет болеть горло, и ты перестанешь кашлять и простывать, — уверила старушка. — Ну а ты, Петрок, считай, навечно избавился от насморка. Забудьте о простуде!
— А я, ба! Меня вылечи? — не удержалась Юлька, взмолившись, при этом по своему обыкновению назойливо.
— Да в тоём случае медицина бессильна, даже народная!
— Почему, ба? Что со мной не так?
— Больная ты…
— Я, ба?!
— …на всю голову! Шибко пришибленная…
— Вот как — не знала! И зачем я тогда тебе такая сдалась?
— Придёт время — узнаешь.
— Да я и так уже знаю — знания передать!
— Толку, когда в твою бестолковку… — отмахнулась старуха. — В одно ухо влетает, а в иное вылетает!
