Ознакомительная версия.
Вот только бы башка еще не болела…
Мертвые рыбы тихо осели на дно. И разбрелись.
Егор Летов
Похмелья не было. Совсем.
И это было странно.
Сосуды никак не отозвались на алкогольное отравление местной, не самой высокосортной водкой.
Встав с постели поутру, Хейти с удивлением понял, что от вчерашних проводов осталась только некоторая дурнота и неспокойный желудок.
«Как молодой, — пронеслось в голове. — Это я от огорчения, что ли?»
Отсутствующее похмелье настолько плотно заняло мысли, что, когда в комнате раздалась трель мобильного телефона, Хейти подскочил, наступил на брошенный тапок и едва не подвернул ногу. Упал.
«Да что же это такое?!» — возникла бессильная мысль.
Телефон трезвонил, а Хейти, лихорадочно переворачивая разбросанную одежду, старался сообразить, откуда же раздается сигнал. В конечном итоге телефон обнаружился под кроватью. Каким образом он попал в такие далекие края, было не совсем ясно…
— Хейти? — Надо отметить, что голос шефа в трубке поутру — это не самый приятный способ пробуждения.
— Да, господин Тоома. — Эвальд Тоома, начальник отдела внутренних расследований, был, по сути, человеком мягким. Он никогда не препятствовал инициативам своих подчиненных, но и не старался отмазать их перед руководством. Это был очень осторожный человек.
— Хейти, ты, как я знаю, отправляешься в командировку. Так?
— Так точно.
— Тебе нужно пройти инструктаж. «Новость!»
— Так что ты подъезжай, пожалуйста. Тут тебя ждут…
— Кто?! — не удержался Хейти и тут же об этом пожалел. — Э-э-э… Инструкторы, Хейти. Приезжай и в двести двенадцатый кабинет сразу иди. Поступило распоряжение от комиссара. Это срочно,
«Угу. Понятно, откуда ветер дует, — зло подумал Хейти и дал отбой. — Сейчас начнут мурыжить».
Согласно негласному распорядку, у него должен был быть один день на сборы, покупку билетов и на отсып. Однако теперь, судя по всему, начнут трясти по полной программе.
«А да пошел ты! — Какая-то анархичная часть Хейтиной натуры вдруг возобладала. — Приезжай… Срочно… Перебьешься!»
И чувствуя некое мстительное удовлетворение, Хейти завалился на кровать снова.
Некоторое время полежал, однако растревоженные нервы не дали нормально додремать. Телу требовались действия.
Пришлось встать и тащиться на кухню, готовить кофе. Тем более что в животе уже ощутимо подсасывало, а где-то в хлебнице должны были обнаружиться вчерашние пончики.
«Кину в микроволновку».
Вскоре по квартире поползли чудесные ароматы свежезаваренного кофе, а на кухне раздался призывный перезвон сигнала микроволновой печи.
Млея от собственного маленького бунта, Хейти повалился в кресло перед телевизором. Кружка в одной руке, а горячий, слегка липкий пончик — в другой.
Пончики из микроволновки нужно съедать быстро, иначе они снова зачерствеют пуще прежнего, а кофе надо пить, пока он горячий… А брать трубочку мобильного телефона липкими после пончиков пальцами вообще не рекомендуется. Ну и пусть трезвонит сам по себе. Полноватого человека, лет тридцати пяти, развалившегося в кресле перед болтающим телевизором, уже не беспокоило руководство, вечно торопящееся начальство, инструктажи, командировки… Ведь кофе может остыть!
Эвальд Тоома был бледен, что случалось с ним крайне редко. Ввиду определенной бесхребетности он редко вступал в конфликты с кем бы то ни было, а поэтому не страдал от изобилия сильных эмоций.
«Ну вот и получи, — злорадно подумал Хейти. — Полезно!»
— Хейти, — на выдохе произнес Эвальд. — Где тебя черти носят?! Что ты шляешься где ни попадя? Тебя же ждут. Я же ясно сказал по телефону. Что-нибудь случилось?
— Ничего не случилось, — с открытым и честным видом ответил Хейти и едва не ляпнул про кофе и пончики. — Просто опоздал.
— Просто опоздал! Тут комиссар на ушах стоит!! Быстро… Быстро в этот… В двести двенадцатый. Там же ждут…
И бормоча, что так жить просто невозможно и почему он, начальник отдела, должен беспокоиться о том, что его подчиненные опаздывают на работу, Эвальд Тоома удалился. В дальнем конце коридора хлопнула дверь в его кабинет.
«Тихая истерика, — констатировал Хейти про себя. — Однако не перегнуть бы палку… Где тут был этот двести двенадцатый?»
В отделе было тихо. Странно тихо. Присутствие людей ощущалось кожей, подкоркой. Было ясно, они тут. За этой дверью и за этой… Все на местах, но как будто сидят без движения, боясь произвести хоть звук, молчат, чтобы ненароком вылетевшее слово не нарушило этой давящей, живой тишины.
Даже пыль, что медленно оседала в неверном весеннем луче солнца, двигалась как в замедленном вальсе.
«Бред какой-то… — подумал Хейти и для уверенности громко покашлял. — Бабушкины страхи. Сказки… Вздор».
И поразился, насколько глухим и безжизненным показался звук его шагов в коридоре…
Преодолевая какое-то непонятное беспокойство, Хейти двинулся по коридору к требуемому кабинету… Несколько раз он останавливался, с усилием преодолевая желание то ли броситься бежать, то ли достать оружие. Все чувства были на пределе. Нервы напоминали натянутые струны, на которых кто-то умелый наигрывал симфонию беспокойства. От прежней утренней расслабленности не осталось ни следа.
Дверь с цифрами «212» внешне ничем не отличалась от всех остальных. Просто светлый прямоугольник, черные цифры. С какими-то дурацкими завитушками.
Вот только взяться за ручку Хейти себя заставил через силу.
В последний раз выругавшись. Он распахнул дверь и вошел внутрь.
В пустую комнату.
«Все страньше и страньше…» — мелькнул в голове молодой девичий голосок.
Однако вскоре все разрешилось. Открылись двери, ведущие в смежный кабинет, и в комнату вошли двое, вполне обычного вида. Один сразу же отошел к дверям и присел там на стул, похожий на заведенную пружину, второй спокойно закурил и отошел к столу. Сел. Указал приглашающим жестом на кресло напротив.
«Ничего себе день начинается… — подумал Хейти, мысленно прикидывая шансы на прорыв через дверь. — С какой стати мне такие почести?»
Он сел, стараясь держать в поле зрения сразу обоих. Получалось не очень.
Напряжение, которое царило в воздухе, казалось, было способно зарядить полуразряженные аккумуляторы телефона…
Молчание нависло над всеми, как гора, и, когда человек, что сидел за столом, спросил у Хейти: «Как ваше самочувствие?», тот вздрогнул, словно бы ожидая камнепада.
— Как ваше самочувствие? — повторил свой вопрос сидящий за столом. Он был худ и от этого казался выше ростом, скулы резко выделялись над ввалившимися щеками. Глаза красные, щурятся.
Ознакомительная версия.
