— Я не заступался, — мгновенно ощетинился он, — только хотел уважить закон.
Подумав, он добавил:
— Мое имя Закария ибн-Дауд.
Элиана поклонилась, позволив себе мягкую улыбку. Она заметила, что воин смущен, а смущенный мужчина уязвим.
— Могу ли я рассчитывать на милость господина, что помог мне однажды?
— Ты снова что-то натворила? — усмехнулся он, подбоченившись, но ни отказываться, ни уходить не стал. Он был еще очень молод, и горячая кровь стучала в висках громче голоса разума.
— Я должна очутиться рядом со своим господином, — ответила она, указывая на шатер Юсуфа ибн-Айюба, — но меня не пропустят.
— Разумеется, — нахмурился он. — Почему тебе не сказать, к кому ты идешь? Басира все уважают и не откажут.
— Тем самым я совершу большую ошибку, — Элиана не врала, но выразительностью глаз и мимикой дала понять, что имеет в виду некие неудобства, которые это принесет ее хозяину. В то время, как на деле именно Басиру не следовало знать о ее присутствии.
— Глупая девчонка! — отмахнулся воин, — иди, откуда пришла, и дожидайся своего хозяина, в гневе или в радости — это твоя участь.
— Ты прав, — вздохнула Элиана, не глядя на удаляющегося воина. — Как моя участь была умереть от рук стражи, если бы не благородный лучник, узревший во мне человека, а не собаку.
Закария остановился, закатил глаза к небу, в беззвучной молитве пробормотал несколько слов и обернулся.
— Басиру нужно, чтобы ты пришла?
— Я этого не говорила.
По-своему расценив ответ, лучник решительно посмотрел на стоящих в карауле стражников и кивнул ей:
— Идем за мной.
Они двинулись в обход шатра. Ближайший к шатру караул стоял у входа, и то соблюдал расстояние в несколько шагов, чтобы не слышать того, что обсуждается под пологом. Закария повел Эмилию к тыльной стороне.
— Если попадешься, — он остановился и сжал плечо девушки, — я сам отрежу тебе голову и насажу на копье. А Басиру скажу, что ты пыталась меня убить.
— О, он не поверит, — улыбнулась та, — не поверит, что я не смогла.
Воин сперва нахмурился, восприняв ее слова, как оскорбление, но тут же рассмеялся, и отпустил ее. Приказав оставаться в тени телеги, он направился к стоящему неподалеку воину. Окликнув его, Закария поприветствовал и стал задавать вопросы, которые бы не вызвали никакого подозрения. Когда дежурный немного повернул голову, Элиана стремглав кинулась к следующему укрытию — бочке с водой, а оттуда, убедившись, что за ней не следят, она добралась до шатра. Девушка легла на живот и замерла. Ее одежда сливалась по цвету с белесыми песками, а низкий колючий кустарник полностью скрывал ее от посторонних глаз. Проткнув ножом небольшую дыру в полотне, она заглянула внутрь шатра. Обзор закрывал стоящий поблизости сундук, но менять положение Элиана не стала.
— Значит, они полагают, что я слишком слаб и податлив, чтобы противостоять воле халифа? — Юсуф ибн-Айюб прошел мимо сундука, и Элиана невольно сжалась.
С момента их первой встречи прошло пять лет. Юсуфу исполнилось тридцать два года. Он возмужал и отличился в боях, но по-прежнему его голос был тих и глубок, а взгляд — спокоен, как вечерняя пустыня. Стоящий в нескольких шагах от него Басир выглядел более встревоженно и едва скрывал гнев и стыд за то, какие новости вынужден передать.
— Мой господин, осмелюсь заметить, что мои слова звучали иначе.
— Да, — улыбнулся его собеседник, и голос стал бархатным, — ты хорошо постарался, чтобы не взять на себя ошибку других, но не думай, что я сержусь. Твоё сообщение бесценно. И Аскар ад-Дин… Я и подумать не мог. Этот человек никогда не привлекал моего внимания прежде. Какое упущение.
Он цокнул языком и, сплетя руки на груди, остановился. Басир ждал, опустив голову.
— Что ж, — медленно проговорил Юсуф, — мы предупреждены. Значит, на шаг впереди противника. Нужно предоставить им право первого хода, тогда как мы свой сделали еще до начала игры. Пусть полагают, что преимущество на их стороне.
Басир не дождался иных распоряжений и поклонился.
— Погоди, — прозвучало ему в спину. — Ты не сказал, как добыл эти сведения.
Басир замешкался, и Элиане было видно, с каким старанием он подбирает ответ, который бы не был ложью, и в то же время не раскрывал правды.
Эти муки увидела не только притаившаяся девушка. Юсуф рассмеялся:
— Предполагаю, что ты вновь доверил мою судьбу своей дрессированной обезьянке.
Басир поклонился и заметил:
— Смею тебя заверить, мой господин, это весьма сообразительная обезьянка.
— Не сомневаюсь. Беспечность тебе не присуща. Награди ее, как подобает.
Последние слова обволокли сердце Элианы растопленным медом. В груди радостно защемило, и улыбка сама появилась на измазанном в песке и пыли лице. Она залюбовалась молодым господином и вовсе упустила из виду, что Басир покинул шатер. Когда же девушка опомнилась, то испытала ужас, от которого ноги вмиг стали мягкими и непослушными. Оглядевшись, она на животе поползла в сторону и чудом проскользнула между двумя охраняющими шатер воинами, скрывшись между колес стоящей телеги.
Напрасно Элиана бежала назад, тревожа жителей лагеря. Когда она, запыхавшись, влетела в шатер, хозяин уже был там. Таким разгневанным ей еще не доводилось его видеть. Элиана открыла рот и тут же закрыла его, зная, что никакими словами не вымолить прощения. Басир ударил ее по лицу перчатками для верховой езды, затем еще раз, и еще. На рассеченной губе выступила капля крови.
— Убирайся вон, — приказал он, отвернувшись и всем своим видом выражая презрение.
Элиана тихо вышла из шатра, отошла на несколько шагов, а затем побежала прочь. Остановилась она на границе лагеря, спряталась между больших камней и, уткнувшись лицом в ладони, заплакала. Столько чувств переполняло шестнадцатилетнюю девушку, что справляться с ними в одиночестве было физически больно. Ныло в груди, горло сдавливало незримой рукой. Но больше прочих чувств был страх, что хозяин никогда не простит ее, и всё, что останется бедной иноверке — умереть от руки мусульман, христиан или быть убитой пустыней. Хотела бы она помолиться о своем спасении, да не знала, кому. Восточный бог слишком юн и горяч, западный — слишком милосерден к своим последователям и безжалостен к чужакам, а своего бога у нее не было вовсе. Отец когда-то учил ее молиться, но Элиана забыла об этом, как забыла родной язык, чтобы выжить. Так забывают дети о том, что было с ними в утробе матери, когда учатся обходиться своими силами в новом мире.
Она услышала шаги и сжалась сильнее. Как же не хотелось девушке быть найденной именно сейчас. Но убежище, которое она всегда считала своим, было не только ее тайной.
