— Я помог, согласна? — Дождался осторожного кивка и продолжил. — Отдал био, так?
— Долг повесить хочешь, урод? Я свободная…
— Тихо, — добавил в голос немного силы. — Я задам несколько вопросов, ты ответишь, как можешь, и разбежимся.
— Ты похож на свежего… — Она задумчиво почесала скулу. — Но хрен поймешь… Ведь давно не трясло. А когда сыпется, трясет непременно…
— Во, прям с языка сняла… Поговорим?
В ее глазах промелькнуло любопытство. Хвала хранителям… Она шумно втянула носом воздух и сморщилась.
— Плохое место, могут еще сухие подойти… Надо в укрытие. — Она помотала головой. — Не люблю быть должной… Ладно, шлепай за мной, непонятка…
Она уверенно зашагала из проулка. Не оглядывалась, ступала привычно, легко обходя преграды. Мелкое создание в привычном мире… и бесценный кладезь данных. Я пристроился в фарватер. Шли с полчаса, под конец забрели в дебри из бетона, кустарника и переломанных точек продажи контейнерного типа. Бывшие киоски смололо в хитрый калейдоскоп.
Девушка уверенно углубилась в сумрак мусорных наносов. Тропка вывела к тупичку с неприметной пластиковой нашлепкой в мешанине обломков. Незнакомка аккуратно сдвинула преграду, открывая темный зев короткого спуска к полуподвальному помещению. Опасностью из неясных теней сокрытого помещения не тянуло, ни шорохов, ни запахов. Только привычная гнильца и горечь.
Порядком согнулся и спустился в комнатенку-подвал. Простора минимум, да и тот ограничен разошедшимися стенами, пробитыми обломками. Конструкция на вид смурная, ненадежная. Вдоль стен разложено барахлишко, немного одежды, тара, пара-тройка ящиков, коробки, распахнутый чемодан с крепежом, мотками проволоки и трудно опознаваемой мелочевкой. В дальнем углу навалена постель из ортопедического разодранного матраса и обветшалого покрывала. В другом углу закопчённая маленькая «буржуйка», труба которой выведена в обломки, немного дров. На ящике близ кровати вскрытая консервная банка и кусок галеты. Пастораль.
Раздался шорох и в комнатенке потемнело, пластиковая панель вернулась на место. Девушка уверенно прошла к печурке, покопалась в завалах и, достав свечной огарок, щелкнула дешевой одноразовой зажигалкой. Признаки цивилизации просто вопиют… А я неожиданно зарадовался от намека на исправлявшуюся ситуацию.
В призрачном трепете свечного огонька девушка оглянулась, хмыкнула и присела на придвинутый ящик. С некоторой обреченностью махнула рукой:
— Сядь, не нависай… — Она небрежно подтянула с тюков кухонный нож сантиметров на 15. Вообще не намек… — Как же, сука, не люблю такое…
— Поддерживаю. — Я оседлал свободный ящик. Под правой ягодицей невнятно хрустнуло. Следом недовольно заурчал желудок.
— Давно не жравши? — спросила без огонька, со скучными нотками. Не дожидаясь ответа, хапнула из соседней коробки консервную банку и перебросила мне. — Открывашка справа. Это за био, непонятка.
Отказываться не стал. Только глянул на этикетку. Фрикадельки, на стесанных гранях никаких признаков срока годности.
— Хранится бессрочно? — спросил, уже вскрывая банку.
— Здесь мало что портится, — Ответ непонятен, но зачту. — Зараза дохнет первой… Ржу, да…
Я примерился к первой фрикадельке и неловко задел за крышку укушенной ладонью. Вспомнил о фактах из поп-культуры и показал руку собеседнице:
— Цапнули… Успею пожрать или обращусь раньше?
Она хрипло заперхала — первый постапокалиптический смех. Задрав рукав джинсовки, показала исполосованное предплечье — в мелких шрамах читался след десятка зубов.
— А один урод ваще за левую титьку цапнул… Подставилась по молодости… Промой и забей. Совет. Бесплатный.
Отложил банку и воспоследовал. Подчиняясь указаниям, отошел в угол, где с удивлением узрел 7 пятилитровых баллонов, и накапал себе на медицинские нужды.
— С водой, смотрю, проблем нет?
— Зона еще не высохла. Найти не проблема… если не боишься.
После второго кусочка мясного консерванта решил, что пора переходить к делу. В темных глазах девушки застыло нешуточное напряжение…
— Ты одна тут?
Реакция прям на соточку. Она вскочила на полусогнутых, сжимая нож. Мельком отметил — лезвие для нее не в новинку, но не обучена.
— Красную, сука, пущу! Вскрою и сцежу! Бойся! — Нож с намеком покачивался из стороны в сторону.
— Сядь. Мы разговариваем, помнишь? — Командные нотки на нее действовали отменно.
— Обычно работаю с Крысоловом. Шарю по руинам. Сбываю ему… — Она оглядела угрюмые стены, расцвеченные свечой. — Это моя берлога. Отсюда хожу в набеги…
— Могут зажать. Один выход… — Я покачал головой, а девушка удивленно хмыкнула. — Я Джимми.
— Крыса, — судя по интонации, представилась.
— Назвалась сама?
— Крысолов кличет Белкой. Но крысы живучее.
— Тогда Крыса. Ты говорила о тряске и высыхании… Это что? Потом, био…
— О, — она эмоционально хлопнула по лбу. — Тебе надо к Крысолову. Старый любит поболтать, как ты… И он умный, рассказывает всякое…
— Отведешь, — немедля ухватился за след. — Он будет со мной разговаривать?
Крыса неожиданно нахмурилась, несколько секунд усиленно соображала, морща лицевой образ.
— Да, будет. Отведу. И должок списан. — Девушка закусила губу. В глазах промелькнула хитринка. Святая простота. — Утырки сбили мне маршрут, я не могу вернуться с пустыми руками. Завтра сходим на точку, ты поможешь и тогда отведу.
— Договорились. — Я отложил банку. Желудок возмущенно пискнул. Желание хлебнуть водички промелькнуло на грани ощутимого. Аква в действии… А есть еще и био, о которой я выжму Крысолова досуха.
— Можешь приткнуться на коробках… Но бойся, позволишь лишнее, сцежу.
— Мне чет напряжно от намека… Ночь скоро?
— Время есть. — Она хапнула открытую банку и галету. Огонек свечи заметался.
— Родные есть?
— Сдохли, — зло выдохнула девушка. — Мать отец, были при группе Редута. Я мелкая была… А они сдохли.
Тема больная — видно. Но мои возможности поддержания разговора иссякли. Крыса уже отодвинулась на задворки памяти, в центральной извилине — образ Крысолова, как энциклопедии на двух ножках.
— Крыса и Крысолов…
— Пригрел, — односложно ответила девица. — Сам-то чего один?
— Не встретил своего Крысолова…
— Сука.
— Ждем молча?
Молчание не угнетало. Я привык… да и есть о чем подумать, наметить вектор действий, расставить акценты. Усмехнулся науке, вбитой Годри. Учение легло на благодатную почву, щедро сдобренную инструкторами… Но прошлое — прошлому.
Ночь отметилась куцыми вспышками за пластиковым барьером. От силы насчитал пару вспышек, пока притирался к тюкам. В иссушенной зоне иллюминацию не сравнить — полосует от бога…
Утро Крыса начала с попытки пропнуть мое бедро. Упреждающе вскинул руку и ее отнесло на исходные. Хоть за тесак не схватилась… Малюта скромно покоился в изголовье матраса. Видать, бдел…
— Заснул. Не боялся, что убью? — хмуро спросила она, разламывая галету. Мне не предложила, должок исполнен.
— Рискнул, — вдаваться в подробности не стал, хотя спал чутко — на щелчке, готовый пустить лопатку в ход с сцедить… А, сука, прилепилось словечко, пора чиститься.
Пошарил в рюкзачке, достал кусок концентрата и бутылку воды. Вставать не спешил, ожидая, когда девушка наметит утренний распорядок и решится на действо. Смутная она какая-то, неопределенная, только злые огоньки в глазах…
Крыса споро накинула куртку, подхватила секач и вещмешок. Человек — комета… Она махнула на выход, и я молча проследовал. Милая и почти уютная берложка осталась позади. Зашуршали каменные осыпи под осторожными шагами.
Шли порядка часа по лабиринту жилого квартала. Миновали территорию школы по небольшому стадиону, равномерно уставленному ржавыми бочками. Кое-где серели груды тряпья, трепетали клочья брезентовых тентов… Мертвый лагерь. Прошли пару улочек заваленных грудой битых машин, пересекли одичавший сквер, выглядевший символом усопших. В сплетениях сухостоя миновали покосившуюся кованную ограду.
