Боцман не ответил. Демон взмахнул лапой. Поверх голов мутантов сверкнула черная молния. Она ударила в дверь башни и вышибла ее.
— Весь огонь по демону! — скомандовал боцман. — По морде!
К моему удивлению, голос у него был абсолютно спокоен. Демон завел левую лапу за спину, словно замахиваясь для удара, а правой прикрыл морду. Складки снова развернулись, образуя веер-щит. Пули били по нему с такой силой, что в буквальном смысле пришпилили щит к морде. Потом стрельба стихла. Мы спешно перезаряжали оружие. Демон оторвал лапу от морды вместе с клочьями мяса и оглушительно заревел.
— Не похоже, чтобы он берёг лицо, — констатировал боцман.
На мой взгляд, демон вообще себя не щадил. Мало кто из наших генералов командовал как он, стоя под градом пуль на передовой.
Отчаянный вопль из мегафона возвестил, что враг уже внутри башни. Снаружи, впрочем, тоже. Мутанты карабкались к нам прямо по стене. По кирпичной кладке у них получалось даже быстрее, чем по каменной. Со стены по нам палили бесы, не давая толком высунуться. Уж не знаю, почему демон попросту не сбрил парапет своими молниями — да и нас заодно с ним — но бесы под его присмотром тоже неплохо справлялись. Неплохо для бесов, разумеется. Будь там армейские стрелки, нас бы тут уже не было.
И тем не менее штурмовики погибали один за другим. Некоторые падали вниз. Мутанты ловили тела и разрывали их в клочья. Других успевали оттащить назад. Меж ними метался санитар. Раненых уже не уносили внутрь, да и сложно сказать, где было безопаснее. Бой шел по всей башне. Из мегафона доносились выстрелы, крики и дикий, полный злобы, вой.
Слева от демона появился бес покрупнее прочих, да и одет богато: старинный камзол, расшитый золотом, штаны с галунами, сабля с золотым эфесом. Явно не рядовой боец. Моя пуля вышибла ему мозги. Труп беса еще не упал на настил, а с десяток его подчиненных уже сцепились между собой, деля "наследство" покойного. Демон коротко рыкнул, и они побежали дальше.
— Вот тварь, — тихо прошептал я.
Не то чтобы это что-то серьезно меняло в нашем неудачном раскладе, но я успел привыкнуть к мысли, что гибель командира всегда на какое-то время отвлекала бесов. Руки тем временем привычно перезаряжали винтовку, а я бросил взгляд по сторонам.
Посреди площадки, раскинув руки, лежал боцман. Я даже не заметил, когда его подстрелили. Санитар стоял на коленях перед своим последним пациентом, уткнувшись в него лицом, и не шевелился. Пациент, кстати, тоже.
Гренадер в порванном мундире сам себе бинтовал правую руку. Лицо у него было таким бледным, словно смерть уже стояла над душой. Мол, сейчас закончишь бинтовать, и пойдем. А если шальная пуля прилетит в твой ранец со взрывчаткой, что ты так опрометчиво бросил рядом, то я сразу и остальных заберу, чтоб два раза туда-сюда не мотаться.
От последней мысли меня передернуло. Я взглядом указал на ранец. Гренадер меня понял, но понял неправильно. У штурмовиков вообще своя логика, а гренадеры — практически самые на голову сдвинутые. Хуже них только огнеметчики! Вот и этот сунул руку в ранец и чем-то там громко щелкнул, а потом ногой толкнул ранец ко мне. По его глазам я сразу понял — сейчас эта штука взорвется.
Схватив ранец, я метнул его через парапет и только потом подумал, что делать это под шквалом выстрелов с той стороны — не самый разумный поступок. С другой стороны, а что мне еще оставалось? Бомба ждать не будет. Она и так даже до земли не долетела. Какой-то мутант поймал ранец на лету и тотчас рвануло. Мутанта буквально впечатало в стену, размазав по ней тонким слоем, а всех прочих взрывной волной смело со стены. Визжащие уродцы попадали на мостовую.
— Отлично сработано, Глаз, — бросила Седьмая в перерыве между очередями.
Я только хмыкнул. Моя "отличная работа" выиграла нам секунд пятнадцать-двадцать, не больше. Слишком мало для того, чтобы отбить у горгулий причальную мачту. Да, хотя бы просто взобраться на нее!
Впрочем, по другую сторону от мачты к башне лепилась наблюдательная будка. От нас к ней вел узкий балкончик. Сама будка была оформлена в виде небольшой башенки с открытой площадкой на крыше. Туда вела металлическая лесенка. Оттуда "Орел" вполне мог бы нас забрать, а выступ башни частично прикрыл бы его от бесов и демона.
— Надо отходить! — крикнул я, стараясь перекричать стрельбу.
— Без приказа?! — отозвалась Седьмая таким тоном, словно я предлагал ей нечто непристойное.
— К тому же отступать уже некуда, — спокойно добавил штурмовик, занимавший позицию дальше за пулеметчицами.
Вскинув карабин, он дважды быстро выстрелил и тотчас снова укрылся за парапетом.
— В наблюдательную будку! — отозвался я, для точности махнув рукой в ее направлении.
Этот жест чуть не стоил мне указательного пальца. Пуля просвистела так близко, что я ее почувствовал.
— Там у нас больше шансов продержаться до подхода подкреплений, — добавил я приемлемую для штурмовиков версию; сам-то я рассчитывал исключительно на нашего "Орла". — А здесь нас сейчас числом задавят.
— Хорошая идея, — согласился всё тот же штурмовик. — Только надо наших в башне предупредить, чтоб туда же отходили.
— И получить приказ оставить позицию у лейтенанта, — строгим тоном добавила Седьмая.
Точь-в-точь моя первая учительница. Секундой спустя между зубцов появилась голова мутанта. Штурмовик ткнул его штыком в глаз. Мутант заверещал и пропал из виду.
— Дайте мне пару минут! — сказал раненый гренадер и метнулся ко входу в башню.
Эх, я бы дал, да где их взять?! Самые шустрые мутанты уже вскарабкались до нашей площадки. Трое штурмовиков в упор били тех, кто лез к нам. Бесы, стреляя на ходу, наступали по мостику. Пулемет выкашивал их, но место павших тотчас занимали новые. Я уже не выбирал цели и стрелял в любого, кто попадет на прицел. Ну и какие тут пара минут?
Гренадер только и успел, что до двери добежать. Распахнув ее, он дважды выстрелил внутрь и захлопнул дверь обратно, привалившись к ней спиной.
— Там уже бесы, — спокойно сообщил гренадер.
Один из штурмовиков рухнул на площадку, зажимая рукой рану. На него тотчас прыгнул мутант. Штурмовик выхватил револьвер и выстрелил. Мутант рухнул рядом и больше не шевелился.
— Отходим! — громко скомандовал я. — Сейчас же! Это приказ!
— Ты теперь командир?! — отозвалась Седьмая в перерыве между двумя короткими очередями.
Прозвучало это с интонацией: "с какой стати ты тут раскомандовался?!"
— Я унтер-офицер! — рявкнул я. — И я приказываю отходить, рядовые!
Тот штурмовик, что ранее нашел мою идею перебраться в наблюдательную будку хорошей, без лишних слов хлопнул своего товарища по плечу и метнулся к раненому. Второй штурмовик медленно попятился, стреляя на ходу. Я для себя их так и назвал: Первый и Второй. Наверняка у них были совсем другие номера, а то и вполне заслуженные прозвища, но я их так и не узнал.
Первый рывком поднял раненого на ноги и поволок к балкону. По полу скользнули тени. Над ними промчались горгульи. Раненый палил по ним из револьвера. Потом ударили пулеметы "Орла". Пули крупного калибра прошивали тела горгулий насквозь. Всю стену над нами уляпали их кровью и ошметками. Те, кто не успели увернуться, попадали вниз.
Горгулья с белыми полосами на крыльях шмякнулась на пол прямо передо мной. Первый протащил раненого мимо нас, отпихнув ногой ее крыло. Раненый торопливо перезаряжал револьвер. Пустые гильзы со звоном падали на пол. Недобитая горгулья подняла голову и зашипела. Я пристрелил ее.
Гренадер привалился к двери плечом. Те, кто были внутри, очень хотели ее открыть. Дверь содрогалась от ударов, но гренадер оказался крепким парнем. Пулемет снова замолотил.
— Барышни! — закричал я. — Быстро сюда!
Седьмая и ухом не повела. Восьмая коротко отмахнулась. Мол, не до тебя сейчас, враги наступают. Хотя, собственно, именно поэтому барышням и следовало убираться оттуда немедленно. Черная как смоль горгулья спикировала прямо на Второго. Наверное, надо было помочь ему — судьба пулеметчиц всё равно была уже предрешена — но я выпустил три последние пули в мутантов, которые лезли через край. Затем волна уродцев захлестнула нашу недавнюю позицию.
