никем о таком говорить. Он достал выпуск газетенки, что давали на вокзале во время сбора чтобы скоротать время. Заголовок на первой полосе гласил" Массовый протест был разогнан путем применения огнестрельного оружия". Ниже " более 45 убитых и полторы сотни раненых были доставлены в больницу. Трупы протестующих не будут сожжены вопреки традициям, а будут выкину на поле. Все больные будут арестованы после поправки и отправлены на принудительные работы. Несмотря на такой результат король Олдрин, 12 наследник, приказал устроить высшую меру наказания тому кто отдал приказ о расстреле. В конце концов убийство себе подобных тяжелейший ГРЕХ…". Дальше он читать не стал. Снизу было пару колонок о знаменитостях и статейки начинающих авторов.
Паровозный гудок.
— вообще— все продолжал он, — было что то правильное у них, но по моему наш мир не готов к столь резкой перемене, отказаться от многовековых традиций? Это радикально.
— Мих— сказал Гавриил— почему же ты идёшь на войну? Это конечно святой долг каждого. Однако я бы понял тебя если бы ты отказался.
— ты знаешь… Я иду умирать не за них… Я иду умирать за страну, за тех кто не может постоять за себя. В конце концов режим сменится, коты уйдут, народ останется… Я не хочу чтобы нас истребили. Я вообще не понимаю это все.
— хах, хорошо сказано Мих, ты бы мог статьи в газету писать — сказал Волайтис улыбнувшись.
— действительно — сказал Гавриил — Артур, а что такой напуганный, мы же этих собак ух! Мы же коты.
— Да. — сказал спокойно он. — Мы коты.
— вперёд коты— крикнул Миша на весь вагон, и сразу получил одобрительные возгласы всех.
— уничтожим лисье отродье!
— покончим с грязными псами!
— уничтожим медведей!
" Уничтожим… Либо они нас. " — думал рыжий.
Если сможете.
" Заткнись! Заткнись!"
Лев сжал глаза. Да что с ним творится в последние дни? Наверное стресс. Он попытался успокоится. Подумал о приятном: о ночи, о хорошей еде, о симпатичной кошке… Кошки шли на войну на добровольной основе, шанс встретить такую велик.
Паровозный гудок.
— ты что Артур? — спросил Миша. — все в порядке?
— да… Голова болит немного.
Тут он замер и судорожно посмотрел во все стороны, потом в глаза Михаила, в них был какой блеск, что то яркое и того что не было у Гавриила и Славы он подвинулся и уставился в глаза Мише.
— эм Артур? Все в порядке, просил песочный патриот— что ты так…?
Как вдруг.
Взрыв.
Поезд ехал на своей полной скорости, отчаянно задыхаясь когда он совершил кувырок. Заминированные рельсы вскрикнули громкое БА-БАХ. Поезд встал на дыбы как испуганная лошадь, после чего окончательно оторвался от рельс. Несколько секунд он летел, заваливаясь на левый бок. Это зрелище казалось вечным, однако так же быстро как он взлетел, он же повалился вниз, как убитая на охоте утка, пузом вверх. Этот полет сопровождал жуткий предсмертный крик существа, который звучал как хруст деталей. Поезд коснулся земли с грохотом, все днище монстра серьёзно пострадала как и его мордашка. После этого он покатился вниз с холма, где была дорога. Удар металла о землю рвали тишину. За ним хвостом один за другим последовали вагоны. Все пассажиры оказались в смертельно опасном аттракционе, ударяясь о стене поезда. Громкий треск, звук разбитого стекла и удивлённые крики резко замолкли, поезд остановился. Казалось было всё, этот мир больше не наполнится звуком. Но еле живая пасть поезда начала гореть Затем послышался звук автомобилей. Кто то ехал и их было много, очень много.
Лев находился во второй половине поезда в седьмом вагоне. В тот миг как поезд летел он впервые почувствовал полёт, и ему как никогда захотелось иметь что то плотное под ногами. Эти ужасные секунды полета, перешли в опасную карусель. Он несколько раз с огромной скоростью ударялся о стены вагоны или о кого то ещё. Но это все кончилось и сейчас он лежал пластом на спине видя лишь потолок, что плавал в его глазах после всех этих ударов. Тупая боль пульсировала по всему телу. Он думал, что не встанет. Где то вдалеке слышались глухие крики кого то и чьи то стоны. Наконец он чуть придя в себя, обнаружил, что на его животе лежала одна из карт. "Всадник". Карта номер пять в одноименной масти всадников, на которой был изображён уродливый упырь, что только вышел из своей могилы, сидящий на такой же мертвой лошади без глаз. "Всадник 5, вестник смертей". Лев не предал этому значения, кто то тянул его за рукав.
Он повернул свою голову направо, так же не вставая. На разбитом окне лежал Миша. Он кашлял кровью, видимо началось сильное внутреннее кровотечение. Его голова валялась аккуратно на нескольких осколках, что впились ему в затылок. Нога находилась в неестественном сгибе. Льва ударил холод, он только осознал, что случилось.
— Артур… — вполголоса сказал Миша, после чего рыжий заметил, что у него пропало пару клыков.
— Миша… — наконец то сказал Лев. — Миша… Мне так жаль.
— все в порядке… — Лев хотел чуть рассмеяться, хороший сарказм. — видимо не суждено мне умереть солдатом.
Глаза Миши блестели, как звёзды ночью. Так же как и перед взрывом. Свет становился все слабее. Лев смотрел в эти звёзды.
— Артур… Можешь пообещать? Последняя воля умирающего. Найди моего брата после войны— из его рта потекла кровь— передай ему… Что той ночью когда мы в последний раз виделись он сжульничал и я это знал.
На лице Миши расплылась кривая, но искренне счастливая улыбка. Звёзды в глазах исчезли, он больше не дышал и пустыми глазами с улыбкой смотрел на Льва. Возможно Рыжий хотел ему что нибудь сказать. " Все будет хорошо " — сказал бы он. Но зачем врать покойнику без минуты. Теперь перед ним лежало и обещание. Лев смотрел на тело ещё пару секунд, после чего хотел проверить, может ли он встать. Ноги болели, наверное под штанами они были все покрыты ранами. Зато он ничего не сломал и мог идти.
Рыжий оглянулся. Слава поднимал Гаврилу, похоже у того было выбито плечо, но ноги были целы. Лев коснулся головы, потом отдернул. На лбу была большая рана, но не критичная. Лев посмотрел в другую сторону, в конце салона Тагир пытался вытянуть Андрея, который лежал под сиденьями. Рядом стояла оставаясь его свита, даже не думаю ему помогать. Слава и Гаврила подошли к нему.
— ты как? — спросил Волайтис.
— ещё ничего. Ходить могу. Миша умер.
