* * *
Иннеркрайт как раз устраивал разнос Дегиру.
Это была судьба. Дегир и так точил на меня зуб по поводу неприкосновенности своего гештальта. И тут Энрек… Гораздо менее деликатный, чем отец, поскольку жизнь ещё мало тыкала его мордой в самодельных врагов.
Дегиру попало и за таггеров, и за хитреца-губернатора, который явно имел процент с незаконной торговли квазикристаллами.
Теперь я понимал, за что меня дёргали и пилили в эйнитском храме. Я был навроде Энрека, молодой, задорный. И если начинал кого-то жевать, то вкладывал в это нелёгкое дело весь свой молодой задор.
Локьё при мне запустил в Дегира когти ровно настолько, чтобы встряхнуть как следует. Теперь от генерала пух летел во все стороны, а жалкие остатки сановных перьев сиротливо топорщились, обнажая старое пупыристое мясо.
Энрек берегов не видел. Он рвал, душил, а потом начал заглатывать жертву, справедливо полагая, что если Дегир не выдержит трепки и сдохнет — то туда ему и дорога.
Наблюдать, как опытный истник (так они это называют), расправляется с более слабым, да ещё и подчинённым соперником — удовольствие небольшое, если ты не законченный садист.
Я мялся с ноги на ногу, не зная, что предпринять. Дегира я не жалел ни капли, но…
Мне по десять раз на дню говорилось в храме, что эмоции на то и нужны, чтобы сажать их на цепь, что собака подсознания, один раз сорвавшись с поводка и начав всё крушить, уже не успокоится…
И я решился.
— А попить у тебя есть? — спросил я Энрека совершенно обыденным тоном, словно ничего и не происходило вообще. — Жарко у тебя. Представляешь, просыпаюсь утром, а на одеяле икинамус. Ну, я рассказывал тебе — дрянь летучая с ложнолистиками.
Энрек уставился на меня, как на больного. Дегир сорвался с его взгляда, словно с крючка и обмяк в кресле, дыша со свистом, как полузадушенный.
— Джоб с Росом её вчера полдня ловили, но что она ещё и гадит везде… — продолжал я, не замечая агрессивного недоумения иннеркрайта, у которого кусок мяса практически тянули за ниточку из желудка. — Малая носится с ней, а щенок спит и видит, как сожрать. Как думаешь, не отравится? Ты же лучше собак знаешь…
Всё, я его выбил! Энрек захлопал глазами, перевёл взгляд с меня на генерала Дегира, потом обратно.
— Ну? — спросил я. — Пошли, покажу?
— Что? — нахмурился он.
— Икинамус кариаторик! — выпалил я, даже не запнувшись, и встал.
Энрек тоже поднялся из-за стола, побуждаемый моим движением, вышел, всё ещё недоуменно оглядываясь на Дегира. Ему уже что-то не нравилось в лежащем почти без чувств генерале, но он сам себя ещё не понял.
— Ну? — спросил иннеркрайт в коридоре, отослав от дверей охрану. — Какой, на хрен, икинамус?
— А ты забыл уже? Страсть к власти подчиняет мозг гормонально. Погавкал — и вроде как наркотик получил? Ты к этому себя приучаешь? Наследник Агескела, хэдова бездна!
— Ты про Дегира?
— Я про тебя. В гробу я твоего генерала видел.
— О-о… — протянул Энрек и упал спиной на шлифованную каменную панель. Префектория была отделана натуральным камнем. — Отец бы слышал… Ты меня воспитываешь, да? Ты?
— А тебе кого позвать?
— Фантастика, — зевнул Энрек. Поискал что-то по карманам. Оказалось — магнитный ключ. — Пошли, выпьем? А то я свихнусь. Храм этот, паутина, линии, и… — он покосился на меня, примериваясь, куда пнуть. — И вражеский индивид в звании вражеского капитана тридцати лет от роду, который учит кровного наследника дома Сапфира, как ему разговаривать с подчинёнными. Это надо запить.
— Ну, давай, — согласился я.
Сустав мне в гражданском госпитале откорректировали, наконец. Оказалось, мучился я с рукой, потому что одну из мышц прирастили не туда. Но теперь я готов был побороться и с Энреком.
С больной рукой не рискнул бы. Физика моя заточена не на борьбу — на быстрое эффективное убийство. Могу нечаянно покалечить, если соскользнет рука или…
Энрек перехватил мой взгляд:
— О, как, — сказал он, озадаченно. — А я тогда подумал, что ты боишься, потому и не хотел с больной рукой. — Что, спецон — это так плохо?
— Хуже только лендслер — он ещё и творчески подходит, — сказал я честно. — Если бы не он, я бы погиб, конечно. Хотя… Хэд его знает. На шее у меня висел фирер. — Я же, даже не задумываясь, выхватил единственное оружие, способное нарушать стабильность атомарных связей. — Если бы не сумел подтянуться, повис бы на здоровой руке и начал стрелять по своду пещеры. Свод бы обрушился и завалил эту камарилью вместе с ее машиной.
— А ты?
— А я свалился бы вниз. Как Дьюп. Может, всё-таки не разбился бы, кто знает наверняка?
— У нас есть только свободные профессионалы такого класса. Растить маньяков массово… — покачал головой Энрек. — Это как же надо купать в крови, чтобы человек, болтаясь между жизнью и смертью, думал о том, как прихватить с собой всех?
— Так я ведь и не говорю, что я добрый и хороший. Я на работе, понимаешь? Вот когда ты ставишь задачу — тебе же неважно, какой ценой? И мне не важно. Но разве ты поставил задачу убить Дегира?
— Зануда, — сказал Энрек, уже медленный и остывший. — Да, это своего рода удовольствие — придавить за горло и… — Он сглотнул. Нахмурился: — Ты это хотел услышать?
— Ты всерьёз решил, что мне это ощущение незнакомо?
— Ну и?
— Меня воспитывал Колин. Он говорит — «я не ем падали».
Энрек помолчал, кивнул.
— Ладно, спасибо, — сказал он. — Пошли всё же запьём это. Я только Дегира отпущу и выйду. Подожди меня во дворе. Ты на работу вышел, как я понимаю?
— Угу, — отозвался я.
— Я говорил с отцом, он не против, чтобы ты поставил своих людей у пещеры, которую раскопал лендслер. Как только корабли Дегира уйдут с орбиты, число любопытных начнёт зашкаливать.
— Слушаюсь, господин исполняющий обязанности губернатора, — Я изобразил внезапно накатившее служебное рвение.
— Одобряешь, значит? — усмехнулся Энрек одной половиной рта. — Но сам туда не лезь пока. Эпидемическая ситуация на Кьясне всё ещё 7,1 по параметрам Медицинской Палаты. Проверь, мы не доделываем что-то, или проверяющие свинством страдают? Я занят литием и квазикристаллами, не разорваться же мне! Переговори. Не мне тебя учить, как. Если нам не дадут хотя бы пятую категорию, лития отец не получит. А как теперь контрабанду эту обеззараживать — я вообще ума не приложу. Да и продали они уже немало. Как искать? Где? В общем… — он махнул рукой и повернулся, чтобы уйти. Оглянулся. — А Дегира ты тоже жизни учил? Он на тебя зверем смотрит.
— Присутствовал на разносе, учинённом ему Локьё, — признался я.
Энрек фыркнул. Я махнул ему и двинулся к выходу.
— И всё время хамит! — сказал он мне в спину, имитируя интонации отца.
Я вышел из префектории и встал во дворе у фонтана, поджидая Энрека.
Про эпидемию я как-то и позабыл. Спихнул на иннеркрайта… А ведь это хорошо, если медики наши лажают, а если борусы мутируют? С Айяной посоветоваться?
От этой мысли зачесалась оперированная рука, но именно потому её и следовало «думать». Айяна за свои двести много чего видела. Она и в борусах лучше разбирается, и в ситуации на Кьясне.
Из префектории ссутулившись вышел Дегир. Быстро подошёл к поджидающей его шлюпке. На меня даже не глянул.
Понятно, кто я ему — плебей, которого эрцог из милости подпустил к корыту с кровью, чтобы в нём же после и утопить.
Знаю я эти истории про прикормленных плебеев. Как зазнаются и зарвутся, так вот вам и готов виноватый в любом ЧП. Такими, как я, руки прикрывают, навроде перчаток. Ну, а такими, как он, что-то другое делают, да?
Я усмехнулся, понимая, что скалюсь. Эйниты здорово натаскали меня в плане, как надо «смотреть на себя со стороны». И я вполне понимал себе цену. Кто я, если не игрушка во всей этой кровавой интрижке тётки со снайперкой?
Но пока я жив — она хотя бы со снайперкой, а не с гранатой. Дегиру этого не понять, он…
