class="p">14
Вместе они вышли из машины и зайдя в подъезд, подошли к двери Паркера.
– Пломбу уже сняли, – с удовлетворением заметил он, открывая замок магнитным ключом, который ему вернули.
– Пломбу снял я, когда мы были здесь с налоговыми следователями. Они было начали возражать, но я напомнил им, что у вас не было найдено никаких порочащих улик и они замолчали.
– Спасибо вам, – сказал Паркер толкнув дверь вошел в мастерскую. – Проходите.
Адвокат вошел, но скромно остановился возле двери.
Джон быстро сбегал к своей тумбочке и извлек из под нее пачку чипов. Выбрал пятисотенный и вернулся к адвокату.
– Вот, пожалуйста. Передавайте привет мистеру Дженкинсу. Он меня выручил.
– Непременно передам. А вы если что – звоните, мой номер уже у вас на почте. До свидания.
Адвокат ушел, а Паркер все еще не мог прийти в себя после возвращения в свою мастерскую, которая для него, несмотря на убогость интерьеров, казалась уютным жилищем. И даже запах корпусного пластика и высокое содержания озона из-за работы тестовой аппаратуры, были ему приятны.
– Наверное, просто привычка, – вслух произнес Паркер и поискав на полке пару свежего белья, отправился в душ, который представляла собой душевую ячейку, оставшуюся от большого блока гигиены.
Раньше в здании располагалось промышленное предприятие и достаточной большой штат работников. После смены они принимали душ, волновую дезинфекцию и еще какие-то процедуры.
А потом шли домой.
После переоборудования здания под некоторое количество студий и мастерских, блок гигиены также разделили на части и Паркеру досталась душевая ячейка со старыми, полиметаллическими трубами и запорной арматурой, которые теперь можно было продать за неплохие деньги.
В эпоху кристаллического пластика, металлические изделия считались излишне трудоемкими и неоправданно дорогими, а если были достаточно старыми, то имели ценность для коллекционеров или толстосумов, которые оформляли свои гостиные старинными кранами и рассекателями.
После душа Паркер ощутил сильный голод и вспомнил, что ничего не ел с самого ареста.
В тюрьме ему предлагали какую-то еду, но он нуждался в чистой целлюлозе и полноценном активаторе, а у них были универсальные блюда – на все случаи.
Паркеру такие не подходили и тюремщики специально для него сделали заказ, однако его должны были приготовить только к вечеру. А там и адвокат подоспел, так что ужинать теперь он мог в нормальных условиях и теми продуктами к которым привык.
Благоухающий шампунями, в трусах и футболке он прошел в свой кухонный уголок и открыв холодильную нишу, достал пачку целлюлозы, упаковку с таблетками-активаторами и запаянную в полулитровую капсулу воду.
Привычно ударив ладонью по упаковке с целлюлозой, Паркер не услышал характерного хлопка, а лишь какой-то пшик.
Взглянув на сплющенную пачку, он решил, что она случайно разгерметизировался и взяв вторую, также ударил по ней ладонью.
Но получил тот же результат.
Паркер хмыкнул и таким образом проверил еще две остававшиеся в наборе упаковки и всё с тем же результатом.
Видимо, случился брак при упаковке и он достал следующий блок из четырех упаковок, находившийся у дальней стенки ниши.
Там все было в порядке и залив целлюлозу водой, Паркер нормально поел. Потом проглотил активатор и решил проверить, что у него с работой, ведь здесь дважды проводились обыски и теперь все нужно было привести в порядок – готовые блоки, нерабочие, тестеры и ремонтную аппаратуру.
Однако, его технический разум заставил вернуться к сплющенным упаковкам целлюлозы, прежде чем выбросить их.
Если все четыре были разгерметизированы, значит на производственной линии их или недоклеили, или повредили в одних и тех же местах.
Пустяк, конечно, но было интересно.
Паркер стал поочередно их осматривать и вскоре обнаружил прокол на первой упаковке, потом на второй и всех остальных.
Его предположение не оправдалось – проколы были сделаны не на одной линии, как получилось бы при проблемах на конвейере. Но тогда как?
Вспомнив, сколько тут было посторонних в его отсутствие, Паркер задумался. А вдруг? Нет, бред какой-то. Кому он нужен?
Еще немного подумав, он вскочил и бросился выдвигать все ящики старого стола, который достался ему от прежнего арендатора.
Там было сложено все, чем он пользовался не так часто, но что безусловно имело ценность.
Наконец, Паркер нашел что искал, это было газоанализатор, вернее его головка с датчиками. В таком виде прибор работать не мог, но Джон помнил, что не выбросил это устройство только потому, что ему сразу пришло в голову, как его можно заставить работать.
У него имелся универсальный адаптер, который давал возможность подключить это неполноценное устройство к сети «спейснет», а уж там можно было найти программное обеспечение, чтобы в режиме он-лайн обработать полученные газоанализатором результаты.
Порывшись по ящикам еще пару минут, Паркер нашел и адаптер, а потом еще полчаса возился с подключением прибора, поскольку блок терминала не хотел обнаруживать устройство из-за окислившихся пинов.
Наконец, ему удалось соединить компоненты воедино и аккуратно положить все это возле терминала, чтобы хлипкая цепь на разомкнулась. Затем Паркер сбегал в кухонный угол, вернулся с одной проколотой пачкой целлюлозы и еще раз проверив подключение, надавил на упаковку, выдувая воздух на головку газоанализатора.
Поначалу ничего не происходило, но спустя пару секунд появилась заставка, сообщавшая, что получена информация, которая обрабатывается.
– Так, сукины дети! Так! – произнес Паркер, садясь на стул и сверля монитор взглядом.
Время шло, минута сменялась минутой, а результата все не было.
Паркер начал нервничать. Может все зависло и следовало повторить манипуляции? А что если попробовать…
Додумать он не успел, окно мигнуло и выбросила результат.
Паркер посмотрел на череду знаков и почесал в затылке. Знакомой ему была лишь половина из них.
Недолго думая, он открыл специализированный химический сайт и забросил результаты в тамошний поиск.
Прошло несколько секунд и он получил длинное название, а под ним подробное описание из которого следовало, что это очень редкая техническая жидкость, которую использовали для обезжиривания контактов на волновых излучателях в каких-то криптоновых-неоновых бла-бла-бла.
Это было не интересно.
А вот в заключительном абзаце было написано, что вещество очень токсично, но после контакта с кислотными средами в течение двух часов распадается на безвредные составляющие.
– Так, – произнес Паркер. Потом двумя пальцами осторожно взял сплюснутую упаковку целлюлозы и отнес к остальным. Затем убрал их в отдельный пакет с надписью «гарант. нераств.», что означало – материал не подвержен быстрому распаду на воздухе, в воде или при солнечном свете.
Все остальные упаковки, обычно, держались не более недели, а спрайт-салфетки рассыпались в пыль через десять секунд после использования.
Столь короткие сроки существования некоторых материалов
