внутри переливаются камни. Даже под комнатным освещением они были прекрасны.
— О-о, — тётка моментально просветлела. — Какие чудесные… Но я не возьму, — она протянула мне их обратно. — Это же стоит…
Я аккуратно взял её руки и отвёл от себя. Она прижала их к груди, и в её глазах мелькнули слёзы.
— Это на восстановление теплиц, — ответил я, полагая, что с таким предлогом она камни заберёт без зазрения совести. — Может быть, побольше построишь. Возможно, вернёшься к изысканиям, которые любишь.
— Спасибо, — ответила она, обнимая меня одной рукой за шею. — Спасибо тебе огромное. Я поеду?
— Да, конечно, — кивнул я, понимая, что мне уже пора бежать в медкабинет Жданова. — Прости, проводить не смогу, у меня тут… сама понимаешь.
— Да-да, конечно, — проговорила Ксения Альбертовна и развернулась, чтобы уходить.
— Разрешите, я вас провожу, — сказал Гагарин, делая шаг по направлению к тётке.
— Благодарю, — проговорила она ледяным тоном. — Я сама доберусь.
Ага, значит, за короткое время они успели поссориться. Ладно, я обязательно займусь этим вопросом, но позже. Сейчас у меня Оралиус при смерти.
Вообще то, что мы застали, когда чуть ли не всей компанией ввалились к Жданову, стоило отдельного описания. Врач стоял в стороне, так как уже сделал всё, что мог для той ипостаси инкуба, что была ему подвластна.
А возле кушетки, на которой и лежал стенающий Оралиус, сидел Дезик. Его правая голова плакала навзрыд, роняя драгоценные слёзы на марлевые компрессы, которые цербер незамедлительно прикладывал к повреждённым местам инкуба.
Центральная голова усиленно нюхала лук, чтобы тоже разрыдаться, но у неё никак не получалось. Я подумал сначала, а зачем такое надо? Но потом понял, что слёзы цербера хоть и помогают, но слишком медленно. А у нашего дорогого Оралиуса слишком многое нарушено в организме.
Зато левая голова играла роль сварливой жены.
— Вот я же тебе говорил, что не стоит туда лезть, Оралик! Твою за ногу! Я же беспокоюсь, а ты о друзьях вообще не думаешь. Лишь бы самоубиться поскорее, а Дезик, конечно, пускай страдает! Вообще меня ни во что не ставишь! Ну вот как можно было так подставиться?
— Это какая-то лечебная магия, о которой я не знаю? — спросил я, выслушав тираду. — Бранить пациента, чтобы он вылечился. Или что?
— Это крик души, — ответил мне цербер, но по его мордам я видел, что он вздохнул с облегчением, увидев нас. — Как я рад, что вы успели.
— Рандом, — прохрипел Оралиус, после чего я почувствовал на себе заинтересованные взгляды. — Там всё плохо. Там госпожа Лулулиана с моими братьями и сёстрами. На них напали. Замок атакован демонами…
— Так вы и сами демоны же, — не понял я, поэтому решил, что Оралиус бредит и подошёл поближе к изголовью его кровати. — Конкуренты?
— Ты не понимаешь, это другое, — ответил инкуб. — Мы — демоны-искусители, а те — демоны-убийцы. Они вырезают всех остальных под корень. Но с нами могут поступить и иначе. Но потом всё равно убьют.
— Да, перспективки, конечно, — выдохнул я, соображая, что можно сделать в подобной ситуации. — Ты же понимаешь, что одно дело — вылечить тебя, а совсем другое…
— Спаси её, пожалуйста! — взмолился Оралиус и даже приподнялся на локтях, но Дезик уложил его обратно. — Спаси госпожу и сестёр! Замок и так почти захвачен! Ещё немного, и он может пасть! Что с ними тогда будет⁈
— Послушай, — я попытался достучаться до его голоса разума. — Ты — наш друг. Тут всё понятно, за тебя мы горой, мы тебя вытащим, вылечим… Но Лулулиана нам никто. Это раз. Против орд демонов, как ты это всё описываешь, мы просто не выстоим. Нас тут с силой двое: я и Силикона. Это два. И самое разумное, что мы сейчас можем сделать, — это залить подвал обратно бетоном, чтобы к нам сюда никакие демоны не проникли. Это три. А ты предлагаешь нам лезть туда? Прямо им в пасть? Прости, но это очень глупо.
— Пусть глупо, но мы должны спасти их! — инкуб едва не плакал, и то только потому, что у него не было на это сил, а говорил он вообще на их пределе. — Мы не можем отдать их на растерзание! Ну, пожалуйста!
— Замок вполне уже мог пасть, — проговорил я медленно, но твёрдо. — Идти туда сейчас — это верная гибель. Нас всего двое…
— Попадос! — вдруг выкрикнул инкуб.
— Что⁈ — вскинулся я, как от удара, потому что был не готов услышать сейчас имя своего недруга. — Что ты сказал?
— Там у госпожи Лулулианы, — Оралиус перешёл на шёпот, потому что совсем обессилел, и Силикона снова вливала в него благодать, — какой-то инкуб подскочил ко мне и сказал, что он — Попадос, и, если его спасут, то он всё вернёт, как было.
— Очень увлекательно, — я рассвирепел, даже забыв то, о чём мы говорили изначально. — Но пусть этого урода все демоны на вертеле жарят по очереди. Я пальцем не пошевелю.
— Но как же…
Договорить Оралиус не успел, потому что меня схватила Силикона и выволокла почти в буквальном смысле в коридор. Всё потому, что я не успевал за ней. И уже там она наклонилась к моему уху и принялась шипеть.
Сначала я подумал, что она пытается внушить мне что-то на змеином, но затем оказалось, что это настолько исказился наш общий язык, на котором мы обычно говорили на Олимпе.
— Если тебе досталось такое тело, что просто огонь, — она, кстати, действительно негодовала, — что можно баб шпилить и вообще жить в кайф, то мне, знаешь ли, надо ходить большой и зелёной царевной-оркушкой!
Я закатил глаза. Вот откуда не ожидал проблем, так это с её стороны.
— И что ты предлагаешь? — с шумным выдохом поинтересовался я.
— Если ради возвращения в своё тело и домой мне нужно снять Попадоса с вертела демонов, я его сниму! — с угрозой в голосе проговорила богиня. — А ты мне в этом деле поможешь!
— Но ведь…
— Я-то тебе помогала! — рыкнула Силикона. — Поэтому не отвертишься!
— Но я не просил тебя мне помогать, — я развёл руками, уже
