Ольга отъехала вправо и вдруг стала крохотной, куколкой-всадником на горизонте, словно с непостижимой скоростью вмиг перенеслась шагов на пятьсот отсюда. Анастасия невольно вскрикнула, и Ольга вновь оказалась рядом, глянула испуганно:
– Что такое?! Ты вдруг оказалась так далеко...
– Это ты, а не я!
– Нет, ты. Я отъехала на пару шагов, оборачиваюсь, – ты у горизонта!
– Лошади! – Анастасия резко обернулась. Заводных лошадей сзади не было. Только чистый, нетронутый снежок.
– Я думала, они идут следом, они же приучены... – растерянно начала Ольга и умолкла.
Анастасия приложила палец к губам. Хруст снега. Вскоре лошади, словно возникнув из прозрачного воздуха, преспокойно подошли и остановились рядом.
– Возьми-ка ты их на чембур, – сказала Анастасия. – И держись поближе ко мне. Стой, а собаки?!
Она взяла рог, отогрела в ладонях застывший металл, приложила к губам и затрубила что есть силы.
– А если это примут за вызов на бой? – спросила Ольга.
– Кто?
– Тот, кто здесь, кто все это...
– Ну, тогда будем биться. Мы же рыцари, не забыла, часом? – Анастасия пыталась говорить бодро и решительно, хотя на душе скребли кошки.
Бой и Горн возникли из воздуха. Вновь беззаботно отбежали, вмиг превратившись в крошечные точки.
– Воздух здесь какой-то не такой, что ли? – жалобно сказала Ольга. – Раз – и уменьшает. Я же ясно слышала, как твоя уздечка звякает, конь ступает, отъехала-то на пару шагов...
– Ладно, помолчим, – сквозь зубы сказала Анастасия. – Думаешь, мне все это нравится или что-то мне понятно?
Повалили первые снежинки – сначала вроде бы несмело, потом все гуще. Анастасия охнула – вместо Лика Великого Бре, белого диска, теперь висел в небе белый полумесяц, будто серпик растущей Луны. Но выпуклостью он был обращен вверх, а острыми концами – к земле. Такой Луны Анастасия никогда не видела, ни о чем похожем не слышала. Обернулась к Ольге. Едва ее рассмотрела в снежной пелене – смутный силуэт всадника. Казалось, вперемежку с необычно огромными и снежными хлопьями падают клочья мрака – с каждым шагом коня вокруг становилось все темнее. Вот уже ничего не видно, протяни перед собой руку – и кожаная перчатка исчезает из вида, скрывается в мареве, в коловращении темноты и снегопада. Анастасия крикнула, зовя Ольгу. Ответа не дождалась. Отчаянно затрубила в рог, но проклятый снегопад, похоже, глушил звуки. Словно рог сплошь забит снегом. Анастасия осталась одна посреди темноты, пронизанной беззвучным вихреньем снежинок. Да и снежинки ли это? На шею коня, на плечи Анастасии падали огромные, с блюдце размером, дивной красоты хлопья, и двух одинаковых не было – фестоны, звезды с дюжиной лучей, загадочные украшения... и названий-то не подберешь! Невесомые, они тут же беззвучно разрушались, не оставляя влаги на конской гриве и плаще девушки.
Анастасия уже не сомневалась, что происходит нечто необычное. Снег таким не бывает. Мир человека таким не бывает. Такой не бывает явь. Ловушка? Расплата за какие-то старые грехи? Загробный мир?
Только бы не поддаться ужасу – обволокет, сомнет, лишит разума и воли... Но что делать? Она то трубила в рог, то кричала – ответа не было. Росинант шагал, как ни в чем не бывало, она ведь не останавливала его. Быть может, он давно сбился с прямой дороги и брел неизвестно куда, кружил и петлял. И полумесяца над головой уже не видно, ничего не видно, ни земли под копытами, ни неба. В отчаянии Анастасия выхватила меч, махнула по сторонам. Опомнилась и вложила его в ножны.
Снег, хоть это и казалось невозможным, повалил еще гуще – струями, водопадом, плотным потоком. Окутал, засыпал, стиснул. Конь исчез из-под нее, Анастасия провалилась в рыхлую пустоту и лишилась чувств, не успев вскрикнуть.
...Лица, рук, сомкнутых век коснулось ласковое тепло. Анастасия медленно приоткрыла глаза и тут же зажмурилась вновь от радужного многоцветья вокруг, ярких немигающих огней, колдовской роскоши и невиданных диковин. Неужели это и есть смерть, потустороннее бытие, Светлое Завтра? Или она спит, замерзая в буране, и угасающее сознание рисует картины тепла и уюта?
Во всяком случае, не сон. Это явь – все пять чувств о том свидетельствуют и, возможно, загадочное шестое... Но мир вокруг – иной, незнакомый, подавляющий ослепительной, небывалой роскошью, какой Анастасия не видела и в императорском дворце.
Она украдкой озиралась сквозь опущенные ресницы, притворяясь, что не пришла еще в сознание. Она полулежала в огромном и очень мягком кресле, сделанном из неизвестного материала. Была в своей одежде – но доспехи и меч лежат поодаль. Слева – хрустальный столик, и на нем – прозрачные кубки с разноцветными жидкостями.
Комната огромна – скорее небольшой зал. Под потолком гигантская люстра – несколько ярусов затейливых хрустальных подвесок. Но люстра не горит, свет – ровный, немигающий свет – дают белые шары, вырастающие из стен на затейливых опорах цвета червонного золота (быть может, это золото и есть). Повсюду – ковры, золото, хрусталь, яркие мозаики, драгоценные камни небывалой величины.
Но вся эта роскошь показалась Анастасии вульгарной, аляповатым торжеством дурного вкуса или отсутствия вкуса.
Конечно, таинственные здешние хозяева могли иметь свой резон и привычки, но все равно – похоже на ухищрения в одночасье разбогатевшего выскочки, пытающегося поразить воображение, ослепить, бахвалиться. Золотая фигура льва чересчур велика и массивна даже для этого зала, слишком много на ней самоцветов, ничуть меж собой не гармонирующих. Чересчур велик и хрустальный стол в глубине зала, слишком много на нем золота и камней, и уж совсем ни к чему было водружать на него массивные золотые подсвечники – само собой разумеется, усыпанные огромными изумрудами и еще какими-то неизвестными Анастасии камнями. Каждый ковер сам по себе был бы прекрасен, но повешенные в ряд, чуть ли не в два слоя, они резали глаза какофонией красок и узоров. Рыцарские доспехи – из чистого золота, в каменьях. Ковры чересчур густо увешаны оружием – понятно, драгоценным, богато украшенным. Бедна фантазия у хозяина, бедна... Анастасия немного знала толк в искусстве, не раз бывала в мастерских скульпторов и художников, как рыцарю и положено. А этот неслыханно богатый зал был несказанно далек от искусства. Лакей разбогател.
Анастасия взяла со столика горсть ограненных прозрачных камешков с лесной орех величиной, повертела меж пальцами, поцарапала один край стеклянного кубка – бриллиант, понятно, оставляет на стекле след. Вот так, кучкой, числом в два десятка, камни просто не воспринимались, как драгоценности, как огромное богатство. Дурной вкус. Анастасия сердито бросила их на столик, они с сухим стуком раскатились по стеклянной доске, некоторые из камней упали на пол, но пушистый ковер заглушил звук падения.
