Потому что его окрыляло предвкушение мести.
– Что касается деталей моей концепции, или, если угодно, новой разведывательно-диверсионной доктрины, то она изложена в этой папке. Я понимаю, что всего лишь капитан, и даже не уверен, останусь ли капитаном после сегодняшнего банкета в честь моего назначения. Но я высказал все, что думаю, и уверен: в нашем ведомстве достаточно светлых голов, чтобы довести мою идею до реального воплощения. Я же готов лично идти в самое пекло. Во имя оперативной разведки, во имя Директории, во имя Железного Капрала! У меня все, спасибо…
6В отделе внутренних расследований было не намного веселее, чем в казематах контрразведки. Правда, выглядело все как-то более по-домашнему. Но и полиграф здесь был куда мощнее, а трибунала, по правде говоря, вообще не предусматривалось. Ему могли, буде возникла б такая необходимость, прямо здесь сделать милосердный укол из никелированного «пистолета» для инъекций. И карьера оперативника закончилась бы легким дымком из вытяжки стоящего тут же в углу автоклава.
Но Роджер совершенно не боялся. После произведенного его речью шока и тихого скандала в штабе его просто-напросто аккуратно взяли под руки и привели сюда, на «промывку мозгов».
Краем уха Роджер слышал, что благодаря большому скоплению народа, дело не решились спускать на тормозах внутри ведомства, и кое-кто мигом отправился на личный разговор к Старику.
Это не могло не вызвать довольной улыбки Роджера. О такой чести и таком уровне внимания к собственной персоне он не смел даже мечтать.
Что же до временной изоляции всех его невольных слушателей – так ему было на них совершенно наплевать. Сам он не боялся ни гнева начальства, ни мелких карьерных интриг. Главное – чтобы заработала его идея и заработала в нужном ему направлении…
Роджер сидел в довольно удобном кресле, все с теми же датчиками на пальцах и расслабленно отвечал на вопросы техников. Процесс был поставлен на поток и руководитель допроса лишь скучающе кивал в такт ответам допрашиваемого.
Поскольку клиент у техников был непростой, владеющий, в том числе, методиками обмана «детекторов лжи», то и методики допроса были специфические. Кривые на мониторах техников могли свести с ума профессора математики, но отражали всего лишь простые физиологические реакции.
Что от него хотели узнать? Роджер не задавался этим бессмысленным вопросом. Атмосфера постоянной настороженности и подозрительности сама собой рождала вопросы.
Почему он сказал так, а не иначе?
Что подвигло его на провокационные речи?
Каковы его истинные цели?
Кто стоит за ним?
Сколько ему заплатили?
Как называлась улица, на которой стояла его школа?..
Как он выходит на связь с вражескими агентами?
Как звали его первую девушку?
Роджеру не о чем было врать. Он искренне верил в то, что делал – и в этом была его сила.
Когда стандартная процедура подходила уже к своему логическому завершению, руководитель допроса должен был поднять трубку телефона и доложить кому следует, а незнакомое ни в лицо, ни по имени, но жесткое и скорое на расправу начальство оперативной разведки должно было принять решение по поводу судьбы своего нового, но уже довольно неудобного подчиненного.
Однако телефон зазвонил сам, прежде, чем к нему потянулась худощавая рука дознавателя.
– У аппарата, – сказал дознаватель.
Лицо его вдруг изменилось. Он выпрямился на своем стуле и медленно поднялся вытянувшись по стойке «смирно», не отрывая от уха массивной металлической телефонной трубки..
– Да… – странным голосом произнес он, – У меня… Здесь… Нормально… Ничего особо подозрительного… Так точно! А можно вопрос?…
Очевидно, связь прервалась раньше, чем дознаватель успел сформулировать свой вопрос. Он медленно положил трубку и удивленно посмотрел на допрашиваемого.
– Господин капитан, допрос окончен, – сказал он деревянным голосом.
– Я могу быть свободен? – поинтересовался Роджер.
Он, почему-то, ничуть не удивился. Его уверенность в собственной правоте росла с каждой минутой.
– Подождите, пожалуйста, – неожиданно вежливо попросил руководитель допроса и небрежно кивнул техникам.
Те моментально, безо всяких эмоций принялись сворачивать свое оборудование, складывая его в небольшие металлические чемоданчики. Когда от тела Роджера был отлеплен последний электрод, дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возникли две рослые фигуры в незнакомой, удивительно ладной, черной форме. Во всяком случае, Роджеру, немало времени проведшему в армии, такая форма была неизвестна.
– Фельдъегерская служба командующего, – рокочущим басом представился один из вошедших, – Нам нужен господин капитан. Он отправится с нами…
Перед глазами Роджера поплыл туман. Так вот кто такие эти бравые ребята! Это же личная курьерская служба Железного Капрала! И прислать егерей к нему, к Роджеру мог только Сам…
Роджера аккуратно подхватили с кресла, поставили между могучими фигурами, и все трое быстро двинулись запутанными коридорами штаба оперативной разведки. Краем глаза Роджер заметил, что боковые ходы и выходы были заблокированы такими же парнями в черном, а один из них, с самым серьезным видом строго отчитывал одного знакомого майора. Да, фельдъегерь, конечно, не генерал, не маршал, но он – рука Самого. И ласкающая наградами, и карающая любой мыслимой карой…
Его аккуратно и быстро засунули в какую-то большую затемненную машину. Роджеру едва хватило самообладания и выдержки, чтобы не опуститься до глупых вопросов. Все было слишком серьезно, и марку нужно было держать до конца. Впрочем, сопровождающие и сами не изъявили ни малейшего желания к общению. Роджер так и не услышал от них ни слова.
После машины были внутренности строго, но весьма дорого отделанного корабля, в котором Роджеру досталась отдельная каюта со всеми удобствами. Там у него было много времени, чтобы обдумать свое положение и подготовиться… К чему? Пока были только догадки…
Но после первого впечатления от удивительных и неожиданных поворотов судьбы, в душу вернулась та неустранимая заноза, которая продолжала ворошить незаживающую рану, от которой порой просто хотелось выть. Роджер мечтал только об одном – чтобы ему, наконец, дали какое-либо задание, желательно, смертельно опасное, чтобы забить, заглушить проклятые мысли…
Впрочем, полет продолжался недолго.
Очевидно, нынешняя резиденция командующего находилась не столь далеко от системы Гуаяны. Постоянной резиденции у того не было вообще – Старик не выносил сидения на одном месте. Да и опасался покушения, надо полагать…
