— Протест поддержан. Капитан, вам следует более серьезно формулировать свои вопросы.
— Сэр, теперь протест заявляю я. Уважаемый обвинитель на протяжении всего процесса пытается представить моего подзащитного не только нарушителем законов, но и своего рода безумцем, одержимым страстью к убийству.
Я же хочу удостовериться, не проявлялись ли у обвиняемого какие-либо признаки психического расстройства.
— Протестую! — опять сказал Айронсайд. — Защитник не является экспертом в этих вопросах.
— Протест поддержан.
— Хорошо, я снимаю свой вопрос, — сказала Росс и посмотрела на Айронсайда, который, казалось, закипал от злости, и на всех остальных членов суда. — Капитан Хадсон, — продолжила она через секунду, — вы участвовали в войне, которая принесла огромные разрушения мирных объектов, потери среди гражданского населения и — судя по некоторым свидетельствам, представленным обвинителем — не одобрялась Адмиралтейством. Сколько времени вы служите на флоте?
— В январе этого года мой стаж составил двадцать шесть лет.
— Учитывая столь продолжительный срок службы, можете ли вы считать себя своего рода экспертом в области военной стратегии и тактики?
— Я бы сказал, да.
— Тогда как вы можете охарактеризовать адмирала Марэ в качестве командующего флотом во время последней кампании? Справлялся ли он со своими должностными обязанностями?
— Он выиграл войну, мадам.
— Протестую! — послышался голос Айронсайда. — Свидетель не может говорить от имени официальных инстанций. Это привилегия власти.
— Адмирал! — горячо возразила Росс. — Свидетель отвечает на поставленный вопрос. Признание того, что обвиняемый выиграл войну, можно считать оценкой его военных способностей. Поэтому его следует оставить в протоколе.
— Протест отклоняется. Защита может продолжить.
— Я хочу напомнить суду, — поднявшись, вмешался Айронсайд, — что такое решение позволяет свидетелю пуститься в риторику, которая может пойти на пользу обвиняемому, но ни в коем случае — установлению истины.
— Обвинитель хочет заявить официальный протест? — спросил Мак-Мастере, поворачиваясь к Айронсайду.
Джозеф медлил с ответом, видимо собираясь с мыслями.
Неожиданно в зале суда погас свет и воцарилась полная тишина — это прекратила действовать система искусственного жизнеобеспечения, к едва заметному жужжанию которой все настолько привыкли, что даже перестали его замечать.
Через секунду зажглись тускло-желтоватые лампы аварийного освещения. Большая часть зала, в том числе и стол, за которым сидели члены суда, осталась в полумраке, но стол защитника и дальняя стена были по-прежнему хорошо освещены. Марэ быстро встал, его рука прикоснулась к поясу в расчете найти там оружие, которого, однако, не было.
Смит, чья фигура была почти неразличимой в полумраке, достал свой пистолет.
— Черт возьми, что происходит? — послышался из темноты голос Мак-Мастерса.
Именно в эту секунду в освещенной части зала вспыхнул яркий, переливающийся всеми цветами радуги, столб света.
— Возможно, я смогу ответить на ваш вопрос, адмирал.
Марэ медленно поднял глаза и взглянул на человека, который внезапно появился у дальней стены зала.
С того времени, как они последний раз видели его, он не сильно изменился, бледное исхудавшее лицо изображало нечто среднее между мрачной надменностью и презрительной усмешкой. В руках он держал что-то похожее на пистолет, хотя определенно не земного образца.
Ствол этого оружия был нацелен на Марэ.
— Хорошо, Стоун, — наконец произнес Марэ. — Отвечайте.
Стоун некоторое время молчал, разглядывая лица находившихся в зале людей. Два морских пехотинца, Торрихос, Хадсон, три члена суда, Марэ, Росс и Айронсайд застыли на своих местах.
— Я прибыл сюда, мой дорогой адмирал, — медленно сказал Стоун, — чтобы убить вас.
— Черт возьми, подождите минуту, — не выдержав, поднялся из-за стола Мак-Мастере. Стоун тотчас же направил на него свое оружие, и адмирал замер.
— Это оружие обладает довольно необычным эффектом, — пояснил Стоун. Если угодно, я с удовольствием продемонстрирую вам его.
— В этом нет необходимости, — Марэ опустил руки по швам, Мак-Мастере сделал то же самое. — Лучше объясните, для чего вы все это делаете?
— Извольте, — Стоун криво усмехнулся, и стало заметно, как Марэ сразу сник.
— Проблема заключается в том, адмирал Марэ, что вы не смогли играть свою роль так, как это изначально задумывалось, — начал Стоун. — Вам была дана самая невероятная возможность, когда-либо предоставлявшаяся человеку: полностью и навсегда уничтожить конкурирующую расу и доказать превосходство своей собственной. Однако в последнюю секунду вы отказались нанести решающий смертельный удар.
Это ваша фатальная слабость, адмирал. Именно она, как червь, точила человечество на протяжении всей его истории. Человечество слишком жестоко, чтобы быть цивилизованным, и слишком цивилизованно, чтобы быть безжалостным. Это предопределяло его неизбежную деградацию.
Но поскольку вы не смогли сделать то, что было необходимо, вы не заслуживаете права на жизнь. Если человечество не уничтожит зоров, тогда зоры, без сомнения, расправятся с человечеством. Смерть того, кто считал себя Темным Крылом, — он зловеще ухмыльнулся, — подтолкнет их к этому.
— Но не было никакой необходимости… — начал Марэ.
— Необходимость, безусловно, была, жалкий глупец! — прервал его Стоун. — Из-за чего, по вашему мнению, все произошло?
— Не понимаю, что вы имеете в виду? — переспросил Мак-Мастере.
— Конфликт между цивилизациями. Мои хозяева решили, что человечество должно победить зоров: склонные к фанатизму, зоры обладали гораздо меньшими эволюционными возможностями, чем их оппоненты-земляне. С моей помощью адмирал Марэ написал книгу, где указан единственный выход из тупика, в который и завело себя человечество: уничтожить зоров, сражаясь с ними теми же способами, которые они применяли в борьбе против землян. Что было дальше, вы знаете. Выполняя этот план, Марэ дошел до решающей стадии, а потом стал жертвой мистической чепухи, помешавшей выполнению его исторической миссии искоренить зоров.
— Мистическая чепуха, — попытался перебить его Марэ, но Стоун не дал ему говорить.
— Ваш драгоценный адмирал даже сам начал верить в то, что он — герой легенд зоров, мифический Разрушитель. Этот глупый мессианский комплекс остановил его руку, когда она уже была занесена для удара. Так человечество доказало самому себе свою неспособность доминировать во Вселенной.
