заднюю было бы странно. Поэтому я стукнул еще несколько раз, надеясь, что Валери не услышит и я смогу спокойно задать все вопросы в переписке.
Конечно же, она услышала. Как она это делает — я так и не понял. Учитывая то, что творилось в ее мастерской, она должна была не слышать вообще ничего. Даже если бы весь «Зефир» обрушился, она должна была узнать об этом в том момент, когда из-под ног пропадет пол, и ни секундой раньше. А на тебе — каждый раз слышит, каждый раз открывает. Как это работает?
Я предусмотрительно открыл рот, чтобы меня не контузило ревом музыки, и шагнул в мастерскую приветливо машущей Валери. Без слов поняв меня, она плюхнулась за компьютер, убавила музыку, крутнулась на стуле и выжидательно уставилась на меня:
— Что хотел?! С Пульсом что-то не так?!
— С Пульсом? — я посмотрел на свой Пульс. — Нормально все вроде.
— Да не с твоим! — махнула рукой Валери. — С тем, который я ломала! С твоим-то, понятное дело, все нормально, я же сама его делала! А вот то старье, которое непонятно как еще не развалилось — вот это раритет! Я вообще думала, что раскодирую процентов двадцать информации — у меня и протоколов такого шифрования-то не было, пришлось самой писать, чуть ли не наобум!
— Вот как раз об этом я и хотел поговорить. — поспешно перебил я Валери, пока она не укатилась своими рассуждениями в такие дебри, из которых я ее не вытяну без знания темы, на которую она болтает. — Файлы, которые ты разблокировала — можно посмотреть, когда они были созданы?
— Не, забудь! Маркировки все послетали, там все по нулям!
— Ладно. — я решил перейти к плану б. — А сам Пульс? Насколько именно он древний? Сколько ему лет, как думаешь?
— Столько же, сколько и твоему! Только твой я холила и лелеяла, как артефакт ушедшей эпохи, а этот!.. Будто на улице валялся!
Я не стала ей говорить, что он, собственно, на улице и валялся.
— А конкретно сколько? В годах?
— Лет тридцать, наверное! — Валери пожала плечами. — Где-то примерно так! Может, даже тридцать два!
Тридцать лет. Значит Дина жила еще до великой чистки светлячков. И неизвестный Ловкач, стало быть, тоже. Если верить написанному Диной, он сейчас должен быть глубоким стариком семидесяти с лишним лет. Намного вероятнее, что его вовсе уже нет в живых — семьдесят лет это почтенный возраст даже в моем мире, на моей Земле, что уж говорить о здешнем смертельном цирке, в котором само существование приближает смерть семимильными шагами.
— Там даже система старая, как... Как система Верпена один-ноль! — продолжала распространяться Валери. — Тебе-то я более или менее новую оболочку накатила, хотя бы оболочку, а там все... архаично! Где ты вообще его взял?!
— В музее. — усмехнулся я. — Ладно, спасибо. С меня должок.
— Да брось! — Вал махнула рукой. — После спасения Кейры за нами за всеми перед тобой должок! Не говоря уже о том, что внутри Спектра вообще не должно быть никаких долгов и разногласий! Так что пожалуйста, и, если что-то еще понадобится, только дай знать! Дрон например!.. Хочешь дрон?!
— Я подумаю. — улыбнулся я. — Спасибо за предложение. Пока.
И, не дожидаясь, когда Валери снова завалит меня предложениями одно другого прекраснее, я вышел из мастерской. Посмотрел на время — было четыре часа утра. По-хорошему, было бы сейчас не светиться на улице, в свете недавних громких заявлений мотыльков. По-хорошему, сейчас было бы лечь спать, как раз и время самое подходящее — примерно так я и ложился. Но спать не хотелось. Хотелось поскорее нанести визит Птичнику, или как минимум, просто написать ему. Вдруг не спит? Ответит — хорошо. Нет — пойду спать и подожду до завтра.
Птичник ответил почти сразу.
Глава 27
— У тебя вообще есть дом? — спросил я, поднявшись на очередную крышу, адрес которой Птичник мне скинул в личных сообщениях. Само собой, эта крыша была новой для меня.
— Мой дом — весь Город. — ответил Птичник, не оборачиваясь. — Зачем себя ограничивать?
Он стоял на парапете крыши, широко расставив ноги и заложив руки за спину и глядел на ночной Город сверху-вниз.
— Действительно. — хмыкнул я. — А я вообще-то не смог в подъезд попасть — энкодер не справился с замком. Думал уже по стене лезть, но потом мне повезло — кто-то вышел, и я смог проникнуть внутрь.
— Ну так тогда тебе и жаловаться не на что, не так ли? — Птичник обернулся через плечо. — Раз ты сам справился со всеми проблемами.
Фраза прозвучала как минимум двусмысленно. Поди пойми, о чем он говорит — о походе к Дочери Ночи или действительно о проблемах, которые у меня возникли, пока я добирался до него здесь и сейчас.
— Если бы я действительно разобрался со всеми проблемами, меня бы здесь не было. — я прошел дальше по крыше и сел на одну из подушек под уже знакомым навесом. Интересно, Птичник их с собой с крыши на крышу перетаскивает или у него по всему Городу такие лаунж-бары раскиданы?
Птичник не торопился слезать с парапета. Он все так же стоял, повернув голову в мою сторону:
— И что же привело тебя ко мне снова?
— И ты даже не спросишь, как я сходил к Дочери Ночи?
— А зачем? Если ты вернулся, значит, сходил удачно. Ну, или не ходил вообще. В любом случае, это не мое дело.
— Дочь Ночи — она из казадоров? — напрямую спросил я.
— О как. — с изрядной долей удивления в голосе хмыкнул Птичник. — Да уж, вопрос на миллион, не меньше.
Он наконец развернулся, спрыгнул с парапета и подошел ко мне. Сел на соседнюю подушку, но не расслабленно развалившись как я, а напротив — заняв самый краешек, будто готовый в любой момент снова вскочить.
— С чего ты это взял?
— Я ни с чего это не взял. — я пожал плечами. — Я просто задал вопрос. Вроде несложный.
— Это как сказать... — вздохнул Птичник. — Откуда ты вообще знаешь о казадорах?
— О них я тоже не знаю. — я покачал головой. — Просто услышал слово.
— И этого слова тебе было достаточно, чтобы предположить, что Дочь Ночи — одна из них? — усмехнулся Птичник.
Я поморщился:
— Я не в настроении полемизировать. Жонглировать словами можно до бесконечности, но это не поможет ни тебе, ни, тем более, мне. Лучше ответь на вопрос.
—
