Ознакомительная версия.
Вражеского кработа опрокинуло на бок, сила инерции несколько метров тащила пятидесятипятитонную тушу, оставляя глубокую борозду в земле, прежде чем оставила ее в покое. Я шагнул ближе, сунул ствол гаусс-пушки в искрящую короткими замыканиями идеально круглую дыру на боку, образовавшуюся после фуллеренового пробойника, и выстрелил. Всплеск огня выбил ствол наружу, на всякий случай я поспешно отступил на пару шагов, чтобы не пострадать при внутреннем взрыве, если он произойдет. Робот конвульсивно дернулся всем своим громадным телом, правая лапа проскребла по и без того развороченной падением земле, и все. Он застыл.
Думаю, я его прикончил. Из дыры, сквозь продолжавшиеся сыпать бело-голубые искры замкнувшей проводки, валил черный маслянистый дым. Я решил, что так гореть может вполне и кокон пилота. По крайней мере, катапультироваться он не смог. Этот «Молот» свое отмолотил. Я не испытывал к его пилоту ни малейшей жалости.
Пока я разбирался с этим кработом, я ни на секунду не упускал из виду оставшихся противников – «Гончий» по-прежнему неуверенно ковылял впереди по курсу, уже почти добравшись до Сигнальной сопки, «Молот-1», оставшийся за спиной, все еще подтягивал лапы под брюхо, пытаясь встать, а «Рубила»…
Нет, я не оговорился. Перегородивший ущелье гребень, образовавшийся после последнего обвала, шевелился, каменная осыпь раздавалась в стороны. Тяжело ворочаясь, «Рубила» выбирался наружу. Отсутствие одной ноги создавало для него серьезную проблему. И как он собирается без нее обойтись?
Когда земля и камни осыпались, обнажив торс наполовину, он прекратил бесполезные попытки, опустил стволы рук с гаусс-пушками и с протяжным скрежетом развернул торс, преодолевая равнодушное сопротивление стиснувших его каменных обломков.
Вот оно что. Пилот «Рубилы» и не собирался отплясывать одноногую джигу. Он лишь постарался освободить от тисков обвала свое оружие, которое, по-видимому, сохранилось в целости. И как только до меня это дошло, я понял, что проиграл этот чертов бой. Все мы проиграли.
Больше не оборачиваясь, я двинулся к Сигнальной сопке. По крайней мере «Гончего» я еще мог остановить, пока он не забрался в РВЦ – сейчас нас разделяло расстояние в два километра. Трясло и шатало на каждом шагу все сильнее, прогноз состояния поврежденного бедра давал мне не больше десяти минут на то, чтобы добраться до РВЦ. Затем нога откажет окончательно. Я шевельнул правой рукой, накладывая дрейфующую прицельную сетку на «Гончего», уже начавшего взбираться по склону сопки. Прозвучал сигнал готовности, красный цвет сетки сменился зеленым…
От дробного удара «химер» в спину меня дернуло в сторону, отбросив на пару метров. Инфоколонки диаграмм состояния корпуса, до этого уже бывшие желтыми, покраснели. Повреждения были серьезными, еще одно такое попадание и…
Но нет худа без добра. Именно этот удар спас меня от сдвоенного выстрела «Рубилы», прозвучавшего вслед за залпом «Молота». Раскалив воздух, быстрые, как сама смерть, гаусс-снаряды прошли мимо буквально в метре от корпуса «Костолома». И, не теряя своей сумасшедшей скорости и ударной силы, попали в «Гончего». Правая стопа злополучного робота отделилась от торса прямо во время шага. Он тут же со всего маху зарылся носом в землю, затем опрокинулся на бок и заскользил к подножию сопки.
Думаю, этот тоже отвоевался, разве что будет палить из положения лежа, но ограниченный складками местности сектор обстрела уже не позволит ему причинить много вреда.
Промахнувшись, «Рубила» немедленно задействовал оба «Торнадо-18».
Система внешнего контроля выдала тревожное предупреждение, но я и так знал, что этого залпа я уже не выдержу. У меня было лишь несколько секунд на принятие решения, прежде чем ракетный рой накроет «Костолома». Наступил момент проверить на своей шкуре, каково это – управлять спасательным коконом вне боевой машины. Я помнил о дроидах, ждущих своей минуты в засаде за скальной кромкой террасы, но быстро выбраться через люк невозможно – на отключение от системы жизнеобеспечения ушло бы не меньше двух минут, да и отбежать я не успею. Только катапультирование в коконе позволяло сократить этот процесс, вернее, позволяло выброситься из робота, не отключаясь, и уже потом, в полете, запускался процесс возвращения в свое «я». Поэтому ничего не оставалось, как отдаться на волю случая.
«Рубила» изрыгнул огненный шквал, устремившийся в мою сторону над выжженным дном ущелья, словно дыхание гигантского сказочного дракона. Я не стал мешкать, часть брони на макушке «Костолома», там, где располагалась РСЗО, отстрелялась вместе с механизмом подачи ракет, и я катапультировался.
Рывка я не почувствовал, тело еще не включилось в работу. Повинуясь заложенным в автопилот командам, кокон, выписывая короткие рваные зигзаги, чтобы сбить вражеский прицел, по пологой дуге устремился к Сигнальной сопке.
Я немного отклонил траекторию полета, чтобы попасть сразу на площадку перед РВЦ. Теперь уже маскировка входа не имела значения. Странное ощущение… Никогда я еще не парил на антигравах, полностью отрезанный от сенсорного восприятия. Никаких звуков снаружи. Полная тишина и падение в темноте. На виртуалку поступала только визуальная картинка. Но система жизнеобеспечения уже выводила меня из Глубокого погружения, подготавливая к возвращению в реальный мир, о чем свидетельствовали не только показания биомонитора перед глазами, но и легкое покалывание в начавшем оживать теле. По коже будто скользили крохотные коготки из кристалликов льда, а восприятие моего «я» катастрофически быстро сужалось до ощущения жалкой, слабой человеческой оболочки – постэффект от пребывания в роботе.
Дроиды не отреагировали на мой кокон, и это можно было считать удачей. Сигнальная сопка вырастала на глазах, я уже видел каждый куст на ее вершине – каждый горящий куст вокруг россыпи из тлеющих обломков, оставшихся от разрушенной до основания беседки (как, когда?) – словно прорисовывался посадочный сигнал.
Но мне не сюда.
Вершина сопки сместилась влево, теперь кокон приближался к РВЦ…
Черт возьми, что здесь произошло?
Из громадного пролома в маскировочных воротах, в который запросто мог пройти глайдер, лениво тянулись клубы серо-черного дыма, стелясь по земле – словно язык неведомого хищника, поджидающего добычу. Вне всякого сомнения, РВЦ подвергся атаке, пока я воевал возле Рукава, но почему я ничего не заметил раньше? Еще в полете я попытался связаться с ИскИном и выяснить, что случилось, благо Икс-барьер уже остался позади и не мешал связи. Шутник не отозвался. Соната – тоже. С ней определенно что-то случилось. Но сейчас не время думать об этом. Бой еще не закончился.
Ознакомительная версия.
