Ознакомительная версия.
Я перевел дыхание и сменил опустевшие обоймы на полные (Анджей заставлял меня делать это в каждой паузе для отдыха, доводя технику подобных движений до непринужденности). Щелкнув затвором, я дослал патроны в патронники и приготовился к следующему раунду этого отнюдь не боксерского поединка.
До этого я лишь создавал видимость, будто удираю в сторону северного склона. Я знал, что противник пока не имеет возможности окружить меня, а просто направляется следом, перемещаясь подобно мне – короткими перебежками. Но удирать-то на самом деле было некуда (далеко ли убежишь по открытой местности на своих двоих от настигающего тебя внедорожника?) и потому, стараясь держать противника по возможности на расстоянии, я принялся понемногу забирать левее – туда, где различного рода естественных и искусственных укрытий располагалось больше всего.
Пули впивались в бетонные конструкции вокруг меня, звенели по каркасу упавшей вышки, вспарывали землю спереди и сзади... Переложив обоймы в нагрудный карман куртки, я избавился от плаща, дабы тот не стеснял движений и не мешал передвигаться на корточках. Скинув его с плеч, я с удивлением обнаружил, что полы плаща были прострелены в трех местах, но на мне, к счастью, царапин пока не ощущалось.
До меня то и дело долетал голос Мясника, принимавшего в облаве самое непосредственное участие. Его коренастая фигура иногда была различима на расстоянии, а энергичные жесты направляли Охотников по наиболее оптимальным маршрутам. Но он находился вне досягаемости пистолетного выстрела, так что оставалось лишь сожалеть о малой дальнобойности моих «глоков».
– Он играет с вами! – Главнокомандующий, несомненно, знал наперед добрую половину моих уловок. – Не туда! Я сказал – не туда! Заходи правее! Эй вы, заснули, что ли? Шевелись! Загоняй его к воде!
Даже по обрывкам фраз Бернарда я слышал немалую его озлобленность, из которой следовало, что, поймай он меня живым, до встречи с Аврелием в полном здравии мне точно не сохраниться. Правда, на этот счет я особо не переживал – пустить себе пулю в висок я смогу, как только почувствую свой конец. Но о конце задумываться было пока рановато – Бегущий Мертвец снова бежал, однако являлся при этом далеко не мертвым...
А за спиной Бернарда Уильямса, как выяснилось позже, происходило также много интересного. Пока я играл с бойцами Первого и Прибалтийского отрядов в кошки-мышки, брат Вольф взялся окончательно разрешить проблему с малорослым, но больно грозным пулеметчиком. Гигант появился на чердаке исключительно своевременно – магистр Конрад уже заканчивал заряжать в лентоприемник очередную ленту. Не рискнув сворачивать члену ордена голову, он просто-напросто оглушил коротышку легкой (по своим критериям легкости, разумеется) оплеухой и, взвалив обмякшее тельце недомерка на плечо, понес его к Бернарду: дескать, ты командир, а потому сам решай – казнить или миловать...
Но во дворе Циклопа уже поджидал пренеприятнейший сюрприз...
Не в правилах Михаила было отказываться от дармовых подарков, тем более прямо-таки летящих ему в руки. Ловко изловив брошенный мной нож, он, однако, не стал бахвалиться им перед каждым встречным, а разумно припрятал тот в рукав, так сказать, «до лучших времен». Все это осталось для Охотников незамеченным, поскольку всем им было сейчас не до покалеченного одного и скрученного намертво второго пленников. Оба моих друга остались лежать посередине двора без охраны – весь личный состав Мясника, кроме усмирителя грозных магистров Циклопа, очертя голову кинулся на отлов рассвирепевшего от некорректного обращения Стрелка, или, если угодно – Мертвеца.
Михаилу страсть как не хотелось держать оружие без дела, но на расстоянии вытянутой руки, к сожалению, ни одного зазевавшегося врага не оказалось. И тогда Михаил предпринял единственно возможное в его положении – спустил с цепи лютого Зверя...
Подползя к рычащему и дико вращающему глазами Гюнтеру, русский разрезал веревки на его руках и ногах и, за неимением в арсенале ничего другого, передал нож ему. Германец издал боевой клич и вскочил с земли, горя лишь одним желанием – убивать.
В качестве первой жертвы нелегкая подсунула ему под руку брата Николаса, видимо, вернувшегося во двор за новыми автоматными магазинами. Николас намеревался было поднять тревогу, но из его глотки не успело вылететь ни звука. Одна рука подскочившего Гюнтера зажала Николасу рот, а вторая распластала ножом его горло от уха до уха, не перерезав разве что шейные позвонки. Пылающее ненавистью ко всем обидчикам воплощение языческих Богов Войны Ареса и Тора в одном лице обильно обагрило руки жертвенной кровью...
Циклоп появился во дворе с коротышкой на плече и замер при виде склоненного над практически обезглавленным Николасом Гюнтера. Пауза, во время которой гиганты смотрели друг на друга, продлилась лишь секунду, однако и тот, и другой поняли, что кому-то из них вот-вот предстоит отправиться, как говаривал Кеннет О'Доннел, в Великое Никуда.
Гюнтер перехватил нож за клинок и размашистым движением метнул его в такую отличную мишень, по которой и слепой бы, владей он техникой метания режуще-шанцевого инструмента, не промахнулся...
Он и не промахнулся. Но вот незадача: нож Гюнтера угодил не в сердце Циклопа (хотя изначально германец целил именно туда), а в нечто абсолютно иное, быть на том уровне никак не должное...
Лежавший поперек левого плеча Вольфа магистр Конрад, получив в задницу десять сантиметров заточенной стали, моментально пришел в себя и взвыл на все близлежащее пограничье...
Германец чертыхнулся: да, толстячок-магистр не вызывал у него симпатий, но не настолько же, чтобы делать в его тыловой части лишнюю дырку! А Циклоп же, позабавленный столь смешным, на его взгляд, казусом, стряхнул пронзенного Конрада с плеча словно птичью какашку – легким мановением правой руки – и, видя, что утративший оружие противник все равно полон решимости сражаться, не спеша извлек из ножен свой явно сделанный на заказ полунож-полутесак. Циклоп понимал – на этот раз ему достался оппонент, действительно способный на равных противостоять его немереной мощи. Двое бывших сослуживцев не сводя друг с друга свирепых взглядов медленно пошли на сближение...
Первая пуля зацепила мне плечо, когда я перебегал к очередному укрытию. И хотя задела она меня лишь вскользь, но выпущенная с довольно близкого расстояния, заставила-таки споткнуться и упасть, не дав достигнуть намеченного убежища – караульной будки западных ворот гарнизона.
Крик ликования долетел до моих ушей откуда-то из-за камней – тот, кто попал в меня, находился гораздо ближе, чем я предполагал.
Ознакомительная версия.
