Кроме того, Элегос заявил, что Сусевфи понравилась ему куда больше Керилта. Вполне возможно, что по крайней мере часть беженцев-каамаси переедет сюда. Почему-то мне показалось, что альянс «выживших», «возмутителей спокойствия» и каамаси при духовном лидерстве последних сделает Сусевфи сильной и миролюбивой.
* * *
Определенную проблему представляли дженсаарайи, но и здесь каамаси предложил такой выход, какой вряд ли был без него возможен. К тому времени, как у меня зажил порез на лбу и все вокруг улеглось, дженсаарайи, которых привез с собой Найв, воссоединились со своими товарищами, поверженными Люком, и еще шестью, которые находились на маленькой базе на поясе астероидов, скрывая «Возмутительный». Еще они прятали «Скат-пульсар», на котором и вернулись на Сусевфи.
Когда саараи-каар пришла в себя, она была весьма удивлена, что осталась жива. Еще больше ее сбило с толку то, что никто из ее учеников не был убит и им позволили оставить себе доспехи и оружие. Когда она очнулась на кушетке в спальне губернатора, куда мы перенесли ее, она посмотрела сначала на своих учеников, затем на Люка, Элегоса и, наконец, на меня.
– Значит, решил поизмываться надо мной, Халкион? – она махнула рукой в сторону своих учеников. – Привел их сюда, чтобы показать мне, что вы переманили их на свой убийственный путь?
Меня смутило, что она смотрит на меня, потому что она явно знала, что старшим здесь был Люк.
– Если бы мой путь был путем убийцы, – спросил ее я, – то почему вы до сих пор живы?
– Вы собрались замучить нас до смерти. Вы называете себя джедаями, но вы сошли с праведного пути поколение назад. И те, кто пришел вам на смену, ничем не лучше вас, – она задрала подбородок, а ее голубые глаза сияли праведным гневом. – Мы – настоящие джедай, дженсаарайи. Вы и раньше пытались уничтожить нас, но это у вас не вышло.
Я нахмурился:
– Никогда раньше вас не видел. Я ни разу не бывал здесь и никоим образом не пытался повредить вам или вашему народу.
– Узнаю Халкиона. Вы всегда отрицаете содеянное вами зло.
Я взглянул на Люка:
– Не понял…
– Я тоже.
Элегос положил руки нам на плечи:
– Позвольте мне, пожалуйста.
Я пожал плечами:
– Валяй, прокладывай курс и веди нас.
Каамаси подошел к саараи-каар и стал перед ней на одно колено:
– Дженсаарайи – это ваше порождение. Вы создали их и все учение на основе того, чему сами были обучены ранее, – Элегос говорил тихим вкрадчивым голосом, хотя уверенно и уважительно. – Вы – первый саараи-каар, но вам наверняка дорога память других, чтобы уважать их и подвиг их самопожертвования.
Она пару раз моргнула, затем кивнула:
– Да, это так.
Я прикрыл глаза – все факты начали складываться в моей голове в единую картину. Когда я лежал у ее ног, я внушил ей образ Тайриса, увиденный мной во сне, потому что я узнал в ее стиле боя манеру джедая-анцати. Я сделал это инстинктивно и совсем не прислушался к ее удивленному «Учитель?», когда она замерла. Она видела меня, мою форму, серебристый клинок моего меча и рассматривала меня если не как моего деда, то уж явно как кого-то, кто пришел завершить дело, начатое Нейаа Халкионом. Но как я ни старался, я не мог припомнить, чтобы видел ее в том сне.
Элегос сложил ладони:
– Те, кто дорог тебе, были твоими учителями и друзьями. Ты винишь в их гибели представителя рода Халкионов и других джедаев, один из которых был очень похож на меня, правда?
В голос женщины вернулись резкие нотки:
– Да, – она резко выбросила палец в мою сторону, указывая на меня: – Это Халкион убил моего учителя и моего мужа в тот день, затем оставил нас в покое. Им было наплевать на нас, на то зло, которое они нам причинили. Они должны служить жизни и всему живому, но они бросили нас, лишний раз доказав, насколько лживы джедай. Мы уже знали об этом – наш учитель говорил нам, – что мы когда-то разделились. И пришествие джедаев сюда, на Сусевфи, просто-напросто доказало: все, чему он учил нас, – истинная правда.
Люк поднял вверх руки раскрытыми ладонями вперед:
– Подчас правда – это вопрос точки зрения.
Гнев блеснул в глазах саараи-каар:
– Тебя там не было. У тебя нет точки зрения.
Я уже собирался упомянуть о своем сне, когда Элегос подался вперед и положил ей руку на колено:
– Зато у меня есть. И хотел бы ею с вами поделиться.
Она пристально посмотрела на Элегоса:
– Ты – не тот джедай.
– Да, тем джедаем был не я. Но я поделюсь с вами секретом – я поделюсь с вами доверием, чтобы вы могли вернуть его мне. Я знаю, что вы не хотите никому причинять боль, вот почему я могу доверять вам. Я заставлю вас принять мое доверие, чтобы вы не причиняли боль сами себе.
Люк вопросительно покосился на меня, но я уверенно кивнул ему:
– Он знает, что делает.
Голос саараи-каар понизился под грузом подозрений:
– Что вы собираетесь сделать?
– У каамаси есть дар: значительные воспоминания очень ценны для нас и мы храним их. А при определенных условиях мы можем ими поделиться. Мы обнаружили, что среди нашего народа мы можем свободно обмениваться ими, но с не-каамаси требуется посредничество джедаев. Я думаю, это благодаря их восприимчивости к Силе, и любой из нас, кто близко знакомится с джедаем, обладает особой привилегией – он может передавать свои мемнии этому джедаю.
Он повернулся и схватил меня за руку, подтягивая меня к себе.
– Я знал этого человека под различными именами, и одно из них было Кейран Халкион. Он – внук Нейаа Халкиона. Нейаа – это тот самый Халкион, джедай, которого вы называете убийцей, а каамаси, который был с ним в тот день, был моим дядей. Мой дядя передал, мне мемнию того, что тогда произошло, поделившись со мной воспоминанием о смерти своего друга. Вот моя точка зрения на те события, и я поделюсь ею с вами в надежде, что вы примете ее.
Саараи-каар указала рукой на Элегоса:
– Покажи мне это воспоминание.
Элегос стоял, не отпуская мою руку:
– Я не знаю вас достаточно хорошо, чтобы передать вам это воспоминание, но я знаю Кейрана, чтобы поделиться мемнией с ним, а вы знаете, что он сможет спроецировать образы в ваше сознание.
– Ты хочешь, чтобы я поверила Халкиону? Ты просишь слишком много, каамаси.
Элегос пристально посмотрел на нее:
– Разве я прошу многого, если это может освободить вас от тяжелой ноши, которая давит вас более сорока лет? Разве я прошу многого, если он не убивал ваших товарищей, хотя легко мог это сделать? Особенно учитывая то, что именно в этом вы его и обвиняете? Ваша предосторожность достойна восхищения, но не позволяйте ей быть барьером для обретения большей истины.
