Кто станет доверять Рокеру?
Радиоконтакт — все вздрагивают, когда в кабину внезапно врываются исковерканные помехами звуки голосов. Ваун смотрит на специальный экран, каких нет у других членов экипажа. Так ему по крайней мере сказали, но у Рокера-то наверняка тоже есть такой. Пока мерцает зеленым светом… Презумпция невиновноcти…
Голоса свертываются в один, практически неразличимый. Язык галактический, но за такой акцент в Доггоце отправили бы драить гальюн. На каждой планете этот древний язык имеет свой диалект.
Долговязый радист с немытой головой начинает грызть собственный кулак.
Персиковой свежести кожа на его лице просто-таки покрывается тревогой.
— Не могу разобрать, сэр, — поднимает виноватые глаза. — Сейчас получим компьютерный перевод.
Вауну акцент не мешает. Он переводит за радиста, за Рокера и за всех прочих невидимых любителей совать нос — нельзя, впрочем, сказать, что кто-нибудь доверяет его переводу.
— Они утверждают, — объясняет он, — что трижды пострадали от пыли космических перистых облаков. Испорчены высокочувствительные антенны.
Отсутствие сима объясняется тем, что испортились полупроводники. И так далее.
Ахинея. Скажи им, что если мы не получим надлежащей реакции, мы будем рассматривать их как неприятелей.
— Сэр! — отвечает, сглотнув, радист. Затем врывается новый оглушительный голос. Все аж подпрыгивают. Мужчина говорит:
— Q-корабль «Юнити». С Авалона. Вы нас слышите?
— Да! Слышим вас сейчас, «Юнити». Радист проводит руками по песочным волосам и смотрит на Вауна, облегченно улыбаясь во весь рот.
Пришлось ему попотеть.
— Тогда не пудри нам мозги, дружок! — продолжает Q-корабль. — Мы разъезжаем уже добрых двенадцать лет и не желаем, чтобы этот круиз затянулся еще на восемь. Уже половина калоши сгнила и обвалилась нам на голову.
Вот что это за голос! Ваун узнал его, волосы встали дыбом у него на шее. А остальные? Заметили? Если ему удалось вспомнить, то уж компьютеры-то… Так, потайной экран пожелтел. Это кодовый знак от Рокера. Желтый означает «Подозрительно, не хватает данных».
Подозрительно, мать твою! Может быть. Рокеру нужна еще какая-нибудь информация, чтобы, уничтожив и Q-корабль, и весь личный состав собственных спейсеров, уйти чистеньким, а Ваун знает уже все, что хотелось бы. На этом корабле — Братство.
Изображение! На Ульте, похоже, увидели лицо говорящего. Если так, то все будет в порядке. Экран становится малиновым, что означает: «Вали с дороги!
Немедленно».
— Примите изображение, радист! — кричит Ваун, прекрасно понимая, что изображения не будет. Братья — не идиоты. Парень с волосами песочного цвета говорит в микрофон, бегая одновременно пальцами по клавишам.
Голос с Q-корабля опять становится абсолютно неразборчивым.
Ваун ловит злобный взгляд Йецера. Отсюда помощи не жди. От Рокера, конечно, тоже, если ничего, кроме кодового знака, он послать не может.
Авалонская техника — техника высочайшего класса.
Радист того и гляди свихнется. Ваун чувствует, как напряжены остальные.
Все ждут указаний. Он должен немедленно принять волевое решение, поскольку без коррекции курса они просто проскочат мимо контакта.
Если он примет неверное решение, Йецер откроет но нему огонь на поражение.
Если он предупредит Братство, то это сделает и Рокер.
Если Братство догадается, что происходит, значит, догадается.
Ну и что? Он свободен, у него никаких планов на вечер.
Вдруг появляется изображение — женское лицо проглядывает сквозь снежную бурю на экранах. Женщина?
— Привет, «Либерти»! Видите меня?
Говорит на андилианском, одном из самых распространенных на Авалоне языков. На Ульте практически нет людей, которые могли бы на нем говорить или хотя бы понимать.
Приор, впрочем, мог. И Ваун. Волосы на загривке снова ощетинились.
Закололо в паху. Йецер скалится, ждет, когда Ваун хоть одним звуком выразит беспокойство.
Голос женщины исковеркан помехами.
— Вы видите меня?
— Симпатичная, правда? — шепчет медик.
Правда ли? Лицо… голос? Качество приема такое плохое, что она на самом деле может оказаться фальшивкой, симом, которых делают при помощи компьютера.
Ваун снова смотрит на сигнал Рокера. Все еще желтый — в Хайпорте, значит, тоже пока не очень доверяют женскому лицу.
Братство… Если на корабле Братство… Братство хочет знать, нет ли на борту Приора.
Ваун бросает взгляд на Йецера и получает неохотный кивок.
— Я приму, радист, — говорит Ваун непривычным для себя самого тоном командира. Нажимает на кнопку. Женщина никак не реагирует, но, судя по показаниям приборов, его изображение передано. Ваун быстро поворачивается, будто бы намереваясь что-то посмотреть на боковой приборной доске; на самом деле он дает им возможность увидеть его профиль. Шум радиопомех и болтовня внезапно прекращаются.
Ваун резко поворачивается к передатчику и начинает говорить на галактическом. Ни на секунду не забывая о нетерпеливо подрагивающем указательном пальце Йецера, он тщательно выговаривает каждое слово, следит за своим безупречным доггоцевским произношением.
— Приветствуем вас, «Юнити». Это шаттл ультийского главнокомандования «Либерти», коммодор Приор. Назовите себя.
Тишина…
Грядет контакт. Внизу Рокер тоже ждет с пальцем на спусковом крючке.
Тишина… Братство ждет, когда Ваун скажет пароль? Или они уже догадались, что никакой он не Приор, что бы он там ни говорил? Их пальцы тоже уже на спусковых крючках?
Ожидание…
Даже в те времена, когда половина всей техники на планете пришла в негодность из-за нехватки надлежащего ухода, недостатка необходимого топлива или просто вследствие старости… даже тогда легкие торчи К-47 считались настолько надежными, что оснащались самыми простейшими системами безопасности.
Кем бы ни был прежний наездник вауновского скакуна, он не пожалел и выкинул все, кроме немудреной подушки и простенького картриджа для ее выбрасывания.
Чего волноваться? Что может случиться с космической табуреткой?
Если, конечно, какому-нибудь маньяку не придет и голову напрочь вывести из строя приборную доску…
Ваун сплюнул в ревущий льдом ветер и снова закашлялся. Он думал, что был без сознания не очень долгое время, но он летел на подушке, а посему должен быть живым. К счастью, подобного рода небесные эскапады были одним из его любимых времяпрепровождении в Вэлхэле, и рефлексы в порядке. На губах соленый привкус крови, красное пятно на правом глазу. Ощущение такое, какое бывает, когда упадешь с десятого этажа на бетонный тротуар лицом вниз.
Катапультирование на такой скорости и на такой высоте квалифицируется в учебнике как «последний козырь».
