– Около двадцати тысяч.
– Ну, с нашей привычкой вляпываться в лютое дерьмище, думаю, до вечера, по любому, наберешь.
– Да, не плохо было бы двадцать четвертый получить.
– Получишь, не сомневайся.
– Благодарю за ножи, Рихтовщик. Великолепное оружие. Работать с ними было чертовски удобно.
Белка выложила на стол пару резаков.
– Я че, просил тебя их вернуть?
– Но…
– Короче. Мне понравилось, как ты с ними управляешься, и я решил тебе их подарить.
– Чего?!
– Да ты успокойся, дыши носом…
– Походу сильно тебе каменюкой-то по башке шарахнуло, – покачала головой Белка. – За каждый из этих ножей у любого менялы можно запросто по красной жемчужине сторговать. А может и по зеленой. И такое богатство ты вот так просто…
– Ну, если тебе не надо… – я лениво потянулся к резакам.
– Да пошел ты, шутник гребаный! – Белка проворно накрыла белые клинки ладонями, и ножи тут же вернулись обратно в ячейки ее инвентаря.
– Спасибо, Рихтовщик! – горячо поблагодарила кваз. – Буду тебе должна.
– Помоги вытащить Мараджелу, и, считай, мы в расчете.
– Да ну, млять! Я серьезно, а он опять про баб своих!
– Мы с Мараджелой просто друзья.
– То-то она мне про тебя все уши прожужжала.
– Я серьезно.
– Я тоже.
– Кстати, резаки эти мне помогла раздобыть как раз она. Так что, в некотором роде, это тебе от нее подгон.
– Да, все, хватит. Разумеется, я пойду с тобой до конца. Твоя подруга находилась под моей защитой, муры забрались в мой дом, и у меня с ними свои счеты!
– Вот и договорились.
Перед глазами неожиданно загорелись строки нового уведомления!
!!!Внимание! Вы выполнили скрытое задание: идеальные клинки для мастера!
Награда за скрытое задание:
!Опыт +10000. Свободные очки распределения характеристик: +1000!
– Прикинь, я только что компенсацию от Системы получил, за сделанный тебе подарок, – порадовался новостью с подругой.
– Да ладно?
– Прохладно, блин. Десять тысяч опыта упало, и тысяча очков свободного распределения.
– Ну, знаешь, по сравнению с двумя красными жемчужинами…
– Да что ты за человек такой! Нет бы порадоваться…
– Рада я, рада – не заводись.
– Так. Ну че… Отдохнули, пора дальше двигать… Сколько там еще остановок-то нам до базы осталось.
– Примерно шесть с половиной.
– Это че получается: за целый час беготни мы всего три остановки одолели?
– Три с половиной.
– Млять! Они че по десять километров что ли?
– С чего ты взял?
– Я бежал под Даром, на максимуме – а это гребаные полсотни км в час. С учетом частых поворотов, где приходилось замедляться, пусть средняя скорость будет сорок км. Выходит, за час я пробежал около сорока километров. И это, как только что выяснилось, всего лишь три с половиной остановки. Значит, протяженность каждой остановки – не меньше десяти километров.
– Да ты вспомни какие кренделя по дворам выписывал, – фыркнула Белка. – Вот на них-то большая часть бега и уходила… И между остановками, разумеется, никакие не десять километров – один-два, не больше.
– То есть, если двигаться по прямой, то до цели нам придется идти примерно восемь-четырнадцать километров.
– Скорее десять-двенадцать… Но это если по проспекту. Который сейчас, наверняка, усиленно патрулируют дроны.
– Согласен, ботам на глаза нам в ближайшие полтора часа лучше не попадаться.
Отвечая на вопросительный взгляд подруги, я пояснил:
– Дар со скрытником и защитой от пуль у меня еще полтора часа будет в откате.
– Тогда остаются снова дворы, – развела руками Белка. – Там придется скрываться от тварей. Петлять. Прятаться. Выйдет подольше, но, зато, без ботов.
– Да, пока что попробуем дворами. А там поглядим…
Первые полчаса пути прошли без происшествий. Мы благополучно миновали небольшой уютный скверик. И двинули вдоль домов, скрываясь в зарослях растущих у подъездов кустарников.
Если во дворе замечали тварь – как правило в роли наблюдателей выступали слабенькие, но умеющие затаиться и не издавать ни звука, бегуны – тут же отступали и обходили опасного часового с другой стороны дома. Трижды мы успешно проделывали этот трюк. А на четвертый раз – не повезло.
Уж не знаю, то ли бегун в этот раз попался слишком глазастый, то ли кто-то из нас, отступая, нечаянно задел кусты, и тем привлек внимание часового. Да это, собственно, теперь и не важно. Потому что срисовавшая нас тварюшка тут же издала прямо-таки львиный рык, в ответ на который изо всех окрестных домов донеслось азартное урчанье.
Выхватив пистолет, я метким выстрелом тут же заткнул пасть возмутителю спокойствия. Но было уже слишком поздно. Из крайнего подъезда, отрезая нам путь к бегству, выскочило сразу трое бегунов. Одного я положил из стечкина, двоих резаками обезглавила Белка. На короткий бой мы потратили не больше пяти секунд. Но этого крошечного времени оказалось достаточно, чтобы двор наводнился несущимися к нам со всей округи тварями.
Биться сразу со всеми у стены дома было неудобно, мы просто физически не могли вдвоем уследить за широким фронтом атакующих тварей. К тому же бойня на улице неизбежными шумом и возней постоянно привлекала бы все новых и новых тварей, и в такой безнадежной для нас ситуации рано или поздно твари нас попросту завалили бы числом. Потому, не дожидаясь атаки сбегающейся толпы, мы сразу рванули в очищенный от бегунов подъезд.
Вывалившийся из-за двери квартиры первого этажа лотерейщик, схлопотав от Белки резаком в глаз, рухнул умирать обратно в прихожую.
Лифт по понятным причинам в доме давно не работал, потому мы бросились в сторону лестницы. Но ведущая на нее дверь сама распахнулась, и перекрыв исполинской тушей дверной проем, на нас попер топтун.
Ничуть не растерявшись, и лихо крутанув в руках резаки, Белка его атаковала, использую против мощного противника тесноту дверного проемы.
Из-за узости площадки, помочь подружке в бою я ничем не мог. Пистолетные пули для топтуна были, как слону дробина. А тратить лишние секунды на сбор лука мне не позволили «первые ласточки», ворвавшиеся с улицы в наш подъезд.
Пятерых бегунув друг за дружкой я спокойно расстрелял из пистолета.
Шестым в подъезд ворвался матерый лотерейщик. Я даже не стал испытывать пулей его шкуру на прочность, с первого взгляда мне стало понятно, что из стечкина не получится его даже поцарапать. Потому, сразу перебросил пистолет в левую, а в правую призвал из инвентаря Шпору.
Двухметровая горилла с тигриными зубами бесстрашно прыгнула на меня и, напоровшись раззявленной пастью на шипастый диск, через секунду стала на полбашки короче. Меня окатило горячим коктейлем из крови и мозгов, а лотерейщик, рухнув на металлическую дверь, отскочил аккурат под ноги очередному бегуну.
Завалившегося из-за лотерейщика бедолагу я тоже упокоил Шпорой, попросту отчекрыжив твари башку.
– Рихтовщик, путь свободен, – донесся сзади слегка запыхавшийся, но довольный голос Белки.
Послав пулю меж глаз очередному вбежавшему бегуну, я рванул к лестнице. Перешагивая через мощную тушу на пороге, невольно поразился потрясающей ловкости подруги – за пролетевшие пятнадцать секунд Белка исхитрилась вдоль и поперек буквально исполосовать читерскими клинками грудь, бока и живот топтуна. Я насчитал не меньше дюжины глубоких резаных ран. Это притом, что с лапами у твари было все в порядке, конечно из-за узости проема зажатый в нем топтун не мог толком размахнуться для сокрушительного удара, но отмахиваться-то когтями от нападок маленького кваза ему никто не мешал. Тем не менее Белку задеть у него не разу не получилось, а подружка практически освежевала бугая, как тушу на бойне.
Мы побежали по лестнице вверх, но я почти сразу же остановился.
Отправив Белку зачищать тварей на верхних этажах, я задержался на среднем пролете между лестничными маршами с первого на второй этаж, и отстрелял до конца обойму по тварям, пытающимся сходу прорваться через мертвого топтуна. Положил еще четырех бегунов и одного лотерейщика – неосмотрительно подставившего под пулю щель своего споровика.
