— А вот что касается ключа с якорем… Послушай, Михаил, я понимаю, что причины обращаться с такой просьбой у тебя есть, но, в отличие от некоторых наших общих знакомых, видеть будущее не умею. Так что рассказывай всё по порядку, а я подумаю, смогу ли и, что важнее, стану ли тебе помогать.
А кто бы сомневался? Я ж не настолько наивен, чтобы рассчитывать на помощь бессмертного (кто-то ещё не сообразил, с кем я имею дело?) без необходимых пояснений.
Но сначала нужно мне самому кое-что прояснить. Как уже говорилось, любознательность — детская болезнь, которой страдают где-то процентов семьдесят эльфов в возрасте лет до трёхсот-четрёхсот. В этот период они лезут во всякого рода неприятности, предаются порокам, крутят романы с кем попало, путешествуют, тесно общаются с людьми. Да и не только с людьми. Традиционные войны с орками — это всё от избытка энергии и от неуёмной любознательности. Типа, а что получится, если набрать ватагу сорвиголов и испытать на прочность какую-нибудь из горных крепостей? Заканчивается это, как правило, плачевно. Эльфы хоть и отменные стрелки, но бойцы, мягко скажем, так себе. Ну а орки — не те существа, которых можно донимать безнаказанно, они сами не дураки подраться, а обиды на вечноживущих у них передаются из поколения в поколение и имеют тенденцию накапливаться. Вообще говоря, образ «созданий тьмы» им не слишком подходит, сами они тяги к экспансии не проявляют, но и за своё кровное готовы стоять горой. В том числе, и за те понятия, которые люди называют «честью» и «долгом перед видом». В общем, юные эльфы традиционно мутят воду, а расплачиваться за это приходится и им самим, и старшему поколению бессмертных (неправильный, кстати, термин — лучше «нестареющих», поскольку долголетие хреново помогает от клинка, воткнутого в брюхо), и людям. Последним — в особенности, ибо втягивать в разборки соотечественников часто не получается, а придурков среди людей найти не сложно. Или купить — скопидомство эльфов распространяется на некоторые артефакты и родовые древности, а монетами с профилями человеческих королей лесные жители разбрасываются с демонстративной щедростью.
Ну и люди тоже хороши. Им только дай возможность подраться… соваться в Лес — больных мало, а попытаться пощипать горные крепости орков охотники неизменно находятся.
Об эльфах, орках и тамошних людях дядя Фёдор знал много. Или от Дениса, или от других таких же. Только в Москве, по его словам, эльфов наберется с десяток, если не больше. На контакт с обычными людьми они идут неохотно — в смысле, чтобы до полной откровенности. А вот набрать десяток-другой мордоворотов, да отправить к себе в Эллану, в качестве пушечного мяса — это запросто. Есть у меня подозрение, что дядя Фёдор когда-то и сам имел дело с вербовщиками. Об Эллане он рассказывал с явным знанием дела.
Постепенно тяга к перемене мест и различным авантюрам уходит, сменяясь стремлением постичь смысл жизни, любовью к уюту и покою. Тогда эльфы завязывают со странствиями и драками, возвращаются в родной Лес, чтобы под кронами мэллорнов предаваться философским размышлениям. И всех развлечений — всадить стрелу в горло всякому, кто посмеет отвлечь созерцателей от погружения в тайны мироздания. Договориться с ними, по словам дяди Фёдора, дохлый номер — вне зависимости от предмета спора. Поэтому, эльфийские правители всегда относительно молоды. То есть, именно юнцы (в их понимании) правят, заключают и нарушают союзы, посещают людские государства с дипломатическими миссиями, объявляют войны и так далее. С таким подходом, по прошествии нескольких тысяч лет под каждым деревом в Великом Лесу сидело бы по десятку «старцев». Но, благодаря детской болезни, до истинного взросления доживает ладно если десятая часть. Остальные либо гибнут, либо уходят в иные миры, да так оттуда и не возвращаются. Как Денис, к примеру. Ему уже давно пора перейти от этапа «я существую» к этапу «я мыслю». Дядя Фёдор говорил, что лет Денису уж с полтыщи, если не больше.
Правда, бывает, что возрастная болезнь принимает затяжную, хроническую форму. Казалось бы, собрав воедино жизненный опыт и юношеский задор, можно стать выдающимся правителем. Но сами эльфы таких вот особей, застрявших в периоде инфантильности, не жалуют.
Ладно, я отвлёкся.
Выслушав мой рассказ о пропавшей девушке, Денис равнодушно пожал плечами.
— Допустим, ты прав, и эта твоя Лена воспользовалась якорным ключом. И что дальше? Мэллорны (тут он поморщился) на опушке не растут, значит, вышла она где-то в самом Лесу. Думаешь, ей там удастся выжить достаточно долго, чтобы добрести до людских поселений?
— Боюсь, она не станет искать людские, — я сделал ударение на этом слове, — поселения. У девчонки крыша поехала на почве эльфийской психологии, она будет искать кого-то из ваших. И полезет с расспросами…
— И получит стрелу прежде, чем сумеет выдавить из себя банальное «здрасьте».
— А говорят, что ваши… соплеменники мужского пола не прочь поразвлечься с человеческими женщинами.
— Не прочь, — не стал спорить Денис. Могу поклясться, сам он «развлекался» на полную катушку, обаяния ему не занимать. — Но чтобы попасть не в категорию «враг», а в категорию «ах какая милашка», ей потребуется изрядное везение. Встретить кого-то из молодых до того, как её шлёпнут. И не просто встретить, а вызвать симпатию.
— Шанс имеется.
— Мизерный. И этот мизерный шанс имеется именно у неё, а не у тебя. Ты же не думаешь, что способен вызвать у эльфийки сексуальный интерес?
Мне бы обидеться, но он ведь прав, пусть и высказывает эту правоту в несколько грубой форме. Вообще говоря, девчонки, с которыми Леночка спорила по переписке, во многом лучше понимают предмет полемики. Эльфы, большей частью, создания в общении достаточно неприятные. Щадить чувства собеседника они не умеют и не любят. А их «прекрасные половины» в этом вопросе, как правило, и вовсе невыносимы, поскольку считают представителей других рас чем-то вроде навоза на дороге — на вид мерзость, на запах отвратительны, и вообще, лучше ничего общего с дерьмом не иметь. Встречаются исключения, но редко.
— Не думаю.
— И то хорошо…
Он долго молчал. Молчал и я, не желая форсировать события.
У дяди Фёдора с Денисом были какие-то дела и до того, как я впервые увидел нашего местного эльфа. А поскольку поговорить дядька любил, а меня после той
