кстати. Никогда таких не видел.
– «Тип – восемьдесят девять», – сказал Савельев. – Японский автомат, десантный вариант со складным прикладом. Но это не самое интересное. Взгляни сюда.
Он направил луч фонаря на плечо одного из моих пленников, где к рубашке был пришит шеврон с изображением четырех горизонтальных полос красного, синего, белого и черного цвета на желтом фоне.
Я почесал в затылке, пытаясь вспомнить, какого государства этот флаг, – и обнаружил устойчивый пробел в познаниях.
– Не утруждайся, – покачал головой Японец. – Этого государства больше не существует. Глазам своим не верю, но это флаг Маньчжоу-го, марионеточного государства, созданного японцами в прошлом веке на территории Китая. В сорок пятом году оно прекратило свое существование в результате победы Советского Союза над Японией.
– По ходу, не совсем прекратило, – заметил я. – И еще вон каких амбалов научилось выращивать. Давай-ка их свяжем, пока они в себя не пришли.
Однако вязать пришлось только двоих. Одного из вырубленных Японцем и второго, которого я оглушил гранатой. Тот, кого я приласкал ударом за ухо, оказался не таким крепким, как я ожидал. То есть откинул копыта. Бывает такое, если сильно ударить в эту область. Я б, конечно, как вежливый человек принес свои извинения, мол, ошибся маленько, но вряд ли это помогло бы мертвому амбалу.
– Ничего, у нас еще двое есть, – успокоил меня Японец.
– Ага, прям как в анекдоте про хирурга: «Ничего, их у нас еще в палате до фига», – проворчал я.
– Двоих нам точно хватит, чтоб разузнать, куда мы провалились, – сказал Японец. – Делай, как я.
Сначала он стянул запястья пленного пластиковой петлей, которую опытный боец всегда носит с собой в кармане для таких вот целей. После чего пальцем одной руки принялся давить на точку под носом, а пальцем другой – на мышцу кисти левой руки, находящуюся между большим и указательным пальцем. Разумеется, я сделал то же самое – понятно, что познания Японца в теме акупрессуры были намного обширнее моих.
– Точка дзин-тю универсальна, – как бы между делом сообщил Виктор. – При потере сознания – это точка реанимации. Но в то же время сильный удар в нее обычно приводит к смерти. А точка гококу на руке вообще одна из основных при лечении многих болезней верхней части тела. Голова болит, например, или горло – массаж этой точки самое первое дело. Только нажимать нужно посильнее, она как бы внутри руки расположена.
Видимо, Виктор хорошо постарался с сильным нажатием на гококу – его японец внезапно заорал от боли и попытался стукнуть Савельева связанными руками. Понятно, что у него ничего не вышло – Виктор легко уклонился от выпада, после чего синхронно ударил ребрами обеих ладоней по рукам пленного чуть выше локтей. Тот зашипел, словно змей, от бессильной ярости – его руки безвольно упали вниз. Ясно и без пояснений про точки: если так долбануть по локтевым нервам, будет очень больно и обидно, так как руки на некоторое время превратятся в два бесполезных придатка к телу.
Между тем и мой пленник, которому я под носом чуть дыру пальцем не продавил, пришел в себя. Проморгался, потянулся потрогать шишку на лбу величиной с половинку куриного яйца, осознал, что руки связаны, – и все понял, я это по его глазам увидел. А поняв, потянулся к вороту, наглухо застегнутому на верхнюю пуговицу. Понимаю, после такого привета в лобешник может быть затруднение дыхания, потому я не препятствовал.
Возиться с пуговицами, когда руки связаны, так себе занятие, потому пленник ворот просто рванул. Вырванные с мясом из материи пластиковые кружочки посыпались на бетон, но руки пленника все равно вновь потянулись к горлу. Это было странно – чего теперь не дышится-то? Я направил на его кадык луч фонаря – и увидел…
Это было нечто вроде черного обруча, плотно обхватывающего шею. Присмотревшись, я понял, что это искусно выполненное украшение в виде уробороса, змеи, кусающей собственный хвост, одного из древнейших символов в истории всего человечества. И только я успел подумать о том, что, пожалуй, командиры этих бойцов слегка переборщили со знаками отличия, как пленник с силой нажал двумя пальцами на выпуклые глаза змеи.
В ошейнике что-то зажужжало, и пленник презрительно улыбнулся. После чего у него на шее вздулись вены выше и ниже ошейника, и улыбка превратилась в гримасу боли. Понятно почему – металлическая змея довольно быстро заглатывала свой хвост, сдавливая шею.
– Твою ж душу… – прорычал я, понимая, что «язык» вот-вот отправится на тот свет. И уже совсем было дал мысленно команду «Бритве» вылезти из руки – мой нож легко режет любой металл, – но тут же отбросил эту затею.
Поздно.
Ошейник уже скрылся под мгновенно распухшим мясом, нависшим над ним; глаза пленника закатились, пальцы связанных рук и ноги затряслись в предсмертной судороге.
Но моторчик продолжал жужжать, хотя в этом вроде бы уже не было никакого смысла, так как пленный был мертв.
Оказалось, что был.
Прошло менее тридцати секунд, и отрезанная голова пленника отвалилась от тела. А на бетон упала темная от крови металлическая змея, полностью проглотившая свой хвост, который проткнул ее насквозь и вышел с другой стороны головы.
– Дьявольское изобретение, – произнес Виктор, подойдя ближе. – Мой – тоже. Я ему руки отключил, так он ухитрился перевернуться на живот и, пока я соображал, зачем ему это нужно, как-то ухитрился нажать на глаза уробороса. То ли подбородком к шее прижал, то ли зубами прихватил, я так и не понял. Но ясно одно: самоубиваться их учат этой штукой, даже когда у них руки отрублены.
– А еще у них с технологиями все в полном порядке, – сказал я. – Прикинь, какая мощь должна быть у моторчика, чтоб он мог голову отрезать. И какая емкость у микроаккумулятора, который…
– Вот это, кстати, вообще не тема, – перебил меня Савельев. – Не забывай, где находишься. Это Япония, страна технологий. Уж если они секретные лаборатории на дне океана строят, то такую змейку им спроектировать – раз плюнуть.
– Не поспоришь, – согласился я. – Вопрос – что дальше? Скоро те, кто послал этот патруль, начнут интересоваться, куда он делся.
Словно в ответ на мои слова на плече того бойца, которого я убил ударом под ухо, женским голосом заговорила рация:
– Тридцать первый, говорит база. Доложите обстановку.
Несмотря на то, что по-японски я уже говорил довольно бойко, думаю, акцент у меня все-таки присутствовал. Потому я снял рацию с трупа и протянул ее Виктору вместе с перчаткой, которую стянул с руки.
Савельев все понял с ходу. Надел толстую тактическую перчатку на динамик рации и проговорил:
– Тридцать первый базе, докладываю.
