другу. Дрожат.
Не спеша подымаюсь по лесенке. Рома отделяется от товарища и отходит немного в сторону, а Миша держит правую руку за спиной. Ежу понятно, что доходяги что-то задумали, поэтому держусь на чеку.
Когда я оказался внутри, Миша резко вскинул руку, в ней оказался ещё один станер. Что-то такое я и подозревал. Резко ухожу вбок, насколько хватает узкого пространства вагончика. Станер пищит, у меня отнимается левое плечо, рука повисает плетью. Но я уже рядом, наотмашь влепляю дрыщу с правой, а в ней зажат станер. Миша хлопается на пол как убитый. Рома истошно вопит, прыгает в соседнюю комнату, врезается в косяк, отскакивает как мячик и валится сверху на товарища.
Отодвигаю выпавший станер ногой, поднимаю — теперь у меня два, но как ими пользоваться непонятно — никаких кнопок. Доходяги стонут, пытаются встать на четвереньки или хотя бы отползти.
- Что-то у вас с глазомером совсем плохо, упырки. Это надо же, оба по очереди врезались в косяк, анекдот прямо.
По одному оттаскиваю «лаборантов» в угол, подальше от выхода. Левая рука начинает понемногу отходить, но всё ещё плохо слушается. Вид у обоих доходяг живописный, будто их КАМАЗ переехал. Краше в гроб кладут.
- Будете шевелиться ноги переломаю.
- Но ты же обещал, что ничего нам не сделаешь, - возмущается Миша, сплёвывая себе на грудь кровавую слюну.
- А это было до того, как ты начал стрелять, теперь все обещания отменяются, - кровожадно улыбаюсь. - Дверь закрой, быстро.
Я думал он встанет и что-нибудь нажмёт, но он только вздрогнул, а через секунду двери в стене как не бывало.
- Кто такие? - делаю вид, что исчезновение двери меня не удивило.
- Мы, вообще-то, горожане, - с вызовом заявляет Миша.
- Да я тоже не сельский житель.
- Сельский... - Миша катает на губах явно незнакомое слово. - Мы кодеры.
Рома толкает его локтем в бок, но тот отмахивается и тычет на меня пальцем:
- Да ты глянь на него, разговаривает как нормальный. Почти, - и добавляет слегка понуро. - Да и станер на него всё равно не действует. Что ему Лютый сделает? Давай лучше с этим древним передоговоримся.
- Как у вас лихо, захотели — передоговорились, - возмущаюсь я. - Обманете какого-то другого товарища?
- Так он же приг, чего такого?
- Приг? А я тогда кто?
- А ты древний, - выпалил Миша, за что получил от молчаливого Ромы ещё один тычок под рёбра. - Да успокойся, Ром. Чётко же получится, - повернулся ко мне и продолжил: - Сейчас я всё объясню. Мы кодеры, из Города. Мы Лютому эктор на станер поставили. А потом разработали способ ставить И-метку в обход системы. А Лютый нам не доверяет, сказал, что притащит кого-то для пробы. Ну и притащил тебя. Сказал, что ты из древних. Мы сначала не поверили, а потом на тело глянули, вроде как и точно древний.
- Что-то от твоих объяснений стало ещё хуже. Давай-ка с самого начала.
- Ну говорю же, мы кодерыыы... - глаза у Миши закатились и он завалился на колени своему другу.
Тот сразу всполошился:
- Ему плохо! Он умирает! - взгляд полный слёз: - Ты его убил! Нужно его срочно в реаниматор. Миш! Ты как, Миша?!
Начинает тормошить приятеля, пытается поднять, потом и вовсе покатил обмякшее тело по полу.
- Ладно, - отодвигаю плаксу и беру Мишу на руки. Веса в нём килограмм сорок, не больше. - Куда его?
- Сюда, - Рома семенит вокруг, показывает на стол, к которому я бы прикован. Смотрит на меня и мою ношу такими глазами, будто я по воде хожу. И понятно отчего, такому дрыщу своего товарища ни в жизнь бы не поднять на уровень столешницы. Интересно как они меня на неё запёрли?
Осторожно кладу Мишу. Металлическая поверхность неприятно холодит руки. Отхожу. С потолка опускается выгнутая крышка и закрывает тело. Рома стоит уставившись в этот колпак, не шевелится. Только что суетился, как сумасшедший, а теперь вдруг впал в ступор.
- Ну?
- Не мешай, я занят, - продолжает стоять.
Так проходит минут пять. Затем Рома отмирает.
- Сотрясение средней тяжести. Множественные гематомы, перелом лицевой кости, - смотрит на меня осуждающе: - Не мог поаккуратнее?
- Мог, а ещё мог и тебе лицо сломать. Стой, а ведь и сейчас всё ещё могу, верно? - Рома от моих слов попятился и вжался в стену. - Но мне импонирует, что ты так переживаешь за своего друга. Значит что-то хорошее в вас определённо есть. И пока мы на такой хорошей ноте, предлагаю тебе начать рассказывать, пока настроение моё окончательно не испортилось.
Грозно стучу кулаком в ладонь. Рома натужно сглатывает и одновременно с этим у меня в кишках раздаётся громкое урчание. Похоже живот скоро прилипнет к спине от голода.
- Еда есть?
- Да-да, туда, - кивает в соседнюю комнату.
Соседняя ещё меньше предыдущей и почти пустая. Только в углу шкаф. Рома открыл дверцу, за ней батарея бутылочек, точно таких же, как я уже видел, и прямоугольные пачки, чуть больше сигаретных.
Даёт мне бутылочку и одну из пачек. Обёртка легко раскрылась, она очень похожа на промасленную бумагу. Под ней брикет серого пластилина, ни запаха, ни вкуса. Вкус я сразу проверил, голод, как говориться, не тётка. Жевать эту массу никакого удовольствия, стараюсь сразу глотать, запивая из бутылки.
- Только это есть, - видя как я морщусь, развёл руками Рома. - Из города запрещён вынос синтезаторов, даже пищевых. Приходится таскать уже готовое, а оно быстро портится. Из того, что долго лежит, удалось достать только рецепт устаревших армейских пайков.
- Не жалуют у вас армию смотрю, - дожёвываю остатки, желудок приятно наполнился. Вроде пачка небольшая, а есть уже не хочется. Хотя, это может быть и из-за отвратительного вкуса.
- Почему же, армия как раз в приоритете у правительства. Просто рецепт очень старый, а может Миша его не очень удачно адаптировал.
Одновременно с его словами низ противоположной стены вздулся пузырём и сформировался в мягкий диванчик.
