много времени. Постоянное использование пси-способностей никак не повлияло на увеличение сферы поиска, даже странно, возможно, я иду не в том направлении и допускаю какую-то ошибку, и надо искать другой подход к решению моей проблемы. Мне срочно необходимо увеличение этого проклятого ранга, потому что исследуемая площадь диаметром в километр — это совсем несерьёзно, мне необходимо растянуть её хотя бы километров на пятьдесят. Только тогда теоретически появится статистическая вероятность вообще хоть что-то обнаружить, иначе я буду до конца времён прыгать по этой планете и надеяться только на удачу, а, как показала практика, в последнее время с этим делом я испытываю серьёзные трудности.
Довольно скоро местные пейзажи приелись, а ещё через некоторое время набили оскомину, я только тем и занимался, что прыгал вдоль горного хребта в тщетной попытке обнаружить хоть что-то, но часы проходили за часами, за спиной оставались сотни километров, а ничего, даже отдалённо смахивающего на технологические объекты, мне не попадалось. К исходу первых марсианских суток я бы давно уже сбился со счёта своим телепортациям, если бы не встроенный искин скафандра, который дисциплинированно продолжал картографировать изученную мной местность. Тем не менее, с наступлением ночи я вынужден был остановиться и сделать привал, оказалось, что моему новому телу, как и прежнему, необходим отдых. Оно, конечно, выносливее человеческого, но постоянное использование пси-возможностей, по всей вероятности, всё-таки вызывает переутомление. Мне стало сложнее концентрироваться, и я вновь ощутил давно забытое чувство усталости.
Опасаться каких-либо хищников, и тем более, незваных гостей, здесь не стоило, поэтому я, не мудрствуя лукаво, просто развалился на каменистой почве и уставился в ночное звёздное небо. Надо сказать, что звёзды с поверхности Марса из-за различия в атмосфере смотрелись несколько по-другому, по крайней мере, мне они показались более яркими. Некоторое время я просто лежал и наблюдал за ними. Помнится, на Земле я частенько смотрел в небо, выискивая глазами пролетающие мимо спутники, мне всегда легко удавалось их обнаружить среди миллионов точно таких же огоньков, но здесь, сколько бы я ни смотрел, ни одна из светящихся бусинок не сдвинулась с места. Кстати, может ли моё новое тело вообще спать?
Поинтересовавшись у Сары, я узнал, что, оказывается, да, данный тип биологического организма в принципе по своему функционалу мало чем отличается от человеческого, и ему также может потребоваться кратковременный сон. Им, впрочем, я и решил заняться. Закрыв глаза, я постарался отрешиться от всего, от этой странной фантастической ситуации, в которой я оказался, хотя, чего греха таить, всё, что происходило со мной в последнее время, просто наполнено невероятными событиями. Ещё совсем недавно я попал в космос, вернее, сам процесс моего попадания произошел несколько лет назад, но большую часть этого времени я проболтался в замороженном состоянии, так что такой внушительный, по моим меркам, промежуток проскользнул мимо меня. Потом, благодаря череде счастливых и не очень случайностей, я смог помочь своей родной планете. Правда, мне с трудом удалось выжить, вследствие чего я, увы, на очень короткий период, стал практически богом локального значения, и теперь вот, новая жизнь, вернее, попытка выжить. Я один на Марсе, стараюсь совершить невозможное и объять необъятное. Шутка ли, в одиночку, без серьезного оборудования и корабля попробовать исследовать целую планету в попытке найти на её поверхности крошечные песчинки земных технологий, но, с другой стороны, если я этого не сделаю, то мне так и предстоит бесконечное бесцельное блуждание по этим бескрайним просторам, а мне это совсем не нравится.
Любое одиночество должно быть дозировано, иногда хочется остаться наедине с самим собой, но я всё-таки человек, а мы существа социальные, и нам необходимо общение, иначе просто сойдём с ума. Нечто подобное я ощущал иногда во время своего короткого пребывания в роли диэтарха, мне даже пришлось несколько раз посетить пару населённых планет, незримым призраком перемещаясь по их поверхности. Но тогда я практически не был ничем ограничен и мог жонглировать целыми областями пространства и звёздными системами, да и дел всегда у меня было прилично. А сейчас, растеряв былое могущество, я опять стал практически обычным органиком, и теперь мне вновь захотелось простого человеческого общения. С каким удовольствием бы я вернулся сейчас на борт моего чудесного корабля, к своему экипажу, но сомневаюсь, что такое когда-нибудь случится. Сил, которых мне оставили, определенно не хватит для того, чтобы заново создать червоточину или разблокировать закрытую звёздную систему, а следовательно, встретиться вновь нам, боюсь, не светит.
Так, погружённый в свои невесёлые думы, я и сам не заметил, как заснул. Пробудился, судя по данным искина, я через пять часов и почувствовал себя полностью отдохнувшим. Интересно, какое время года сейчас на Земле, в России? Здесь на Марсе, насколько я знаю, нечто подобное тоже присутствует, но вот как это выглядит в местных реалиях, мне совершенно неизвестно, лето сейчас или зима. Впрочем, разницы для меня нет никакой, надо двигаться дальше и не отвлекаться.
До самого рассвета я опять занимался практически беспрестанной телепортацией и сканированием местности. С восходом солнца сделал небольшой перерыв, вновь полюбовался завораживающим зрелищем, отметив таким образом начало вторых суток моего пребывания на этой планете, а затем двинулся дальше. Судя по данным Сары, я совершил уже около полутора тысяч прыжков, и если поначалу мне показалось, что это много, то произведя некоторые расчёты, выяснилось, что на самом деле мне удалось обследовать очень небольшой процент территории, вернее, его сотые доли. Если так пойдёт и дальше, и я ничего в ближайшее время не смогу обнаружить, то на то, чтобы обследовать существенную часть поверхности Марса, придётся затратить, по меньшей мере, десяток лет, хотя вряд ли мне удастся протянуть столько времени.
Я внимательно отслеживал показатели жизнедеятельности своего организма на внутреннем экране шлема, и пока эти данные выглядели очень оптимистично, по крайней мере, влагу я не терял, она практически вся перерабатывалась самим скафандром, выделялась из выдыхаемого воздуха и вновь помещалась в контейнер. А так как я перестал бегать, то внутренние ресурсы организма тратились в минимальном объёме, к тому же у меня имеется определённый запас биомассы в виде отвратного коктейля. Благодаря подсказкам искина я разработал схему, по которой совершались прыжки для максимального охвата предгорий в полосе примерно в десять километров, на мой взгляд, этого было вполне достаточно, а расширение обследуемой зоны означало увеличение количества прыжков и, соответственно, снижение скорости продвижения вдоль хребта.
Периодически мне приходилось останавливаться, когда в мою сферу поиска попадали объекты, выходящие за рамки ставшего уже привычным для меня
