— Толково придумано, командир. Жаль только, что почти ничего, кроме «волчьих голов», затрофеить не получится…
— Ну, придумано не мною, схема старая, называется — двойная засада. А на счет трофеев — покойнику всякие «цацки» ни к чему. А нас тут только скорость спасти сможет. Не успеем со всех «волчьи головы» срезать — просто сфотографируем всех дохлых Непримиримых общим планом. Костылев обещал, что такие фото тоже вполне за доказательство сойдут, только оформлять сложнее будет. Но уж лучше с бумажками возиться, чем пулю в брюхо ухватить. Так, все, давай бегом на позицию, маскируйся и рацию слушай внимательно!
Нет, все-таки «чуйка» — великое дело. Я спокойно пропустил мимо следующий в Ца-Ведено обоз из десятка тяжело груженных какими-то ящиками, коробками, мешками и тюками телег. Потом велел не трогать четверых очень неплохо вооруженных и хорошо одетых верховых, направлявшихся в сторону Ведено. Зато в начале одиннадцатого мы дождались: давешний «багги» возвращался, да еще и в сопровождении десятка конных джигитов. Хм, ведь в Ца-Ведено один прикатил, а назад — с такой охраной. Неспроста!
— Курсант — Чужому, первым делом бей по всадникам, старайся не зацепить лошадей, — шепчу я, а чуткие ларингофоны ловят колебания моих голосовых связок.
— На хрена? — едва разбираю я в наушнике шепот напарника.
— Не тупи, мертвая лошадь — укрытие, почти бруствер, живая — полтонны паники, копыт и зубов.
— Принял!
— Тогда по моей команде. Я с головы колонны — ты с хвоста.
Я уже упоминал когда-то, что стрельба длинными очередями нужна только для подавления воли противника, чтобы у него, слышащего, как сверху, справа и слева звонко чирикает его смерть, даже мысли не возникло высунуть свой нос из-за укрытия. А вот если твой враг перед тобой весь, как на стрельбище, то длинные очереди ни к чему. В такой ситуации стрелять надо короткими прицельными очередями по два-три патрона. И если удача на твоей стороне, если враг не ждет подвоха, твой напарник — хороший стрелок, а цели вы заранее распределили, то… То тогда враги слишком быстро кончаются, ты еще и вкуса кровавой потехи не разобрал, а стрелять уже и не в кого. Только бьется в конвульсиях, громко и жалобно крича, сорвавшая растяжку и теперь агонизирующая на обочине лошадь. Остальные, потеряв седоков, поднимая облака пыли, несутся в сторону Ведено. Причем, как я успел заметить, к смерти, по меньшей мере, трех Непримиримых мы с Толей руки не приложили. Кто там рассказывал, что лошадь на упавшего на землю всадника не наступит? Эти не просто наступили — промчались всем табуном, круша грудные клетки и растаптывая черепа. Да уж, хреновая смерть, уж лучше от пули…
— Толян, снимай и башкой вертеть не забывай! — командую я и ссыпаюсь с небольшим оползнем вниз. Главное сейчас — не напороться на свою же растяжку, вот хохма-то будет! Подскакиваю к залитой кровью, но все еще исправно фырчащей двигателем машине. Одним движением ножа срезаю с мертвого посыльного туго набитую какими-то бумагами сумку. Смотреть — нет времени, все позже! А пока — в ранец ее! Еще один взмах лезвием, и запачканный густой черной кровью рукав с ощерившимся золотоглазым волком летит в РД, следом за сумкой. Практически обезглавленное тело водителя — из кабины долой. Хорошо еще, что пулями его назад, на прикрытый ржавым кожухом двигатель отбросило, на водительском сиденье крови нет. Разгоняю чудо постапокалиптического автопрома и, почти проехав мост, резко выворачиваю руль влево и бью по тормозам. «Багги» накрепко застревает между бетонными блоками, выполняющими функции перил. Нормально, вот и готова импровизированная баррикада. Так, стоп, а что это за ящик в багажнике? Гранаты? Эх, жаль не тротил!!! Но два десятка «эфок» — тоже неплохо. Мост ими, конечно, не обвалить, но зато можно сделать «маленький приятный сюрприз» тем, кто попытается эту баррикаду с места сдвинуть. Вкручиваю запалы во все гранаты, а потом, словно при установке растяжки, почти до конца вытаскиваю шпильки предохранительной чеки. Сильное сотрясение или рывок и — адиос, мучачос! Из одной Ф-1 я «колечко» выдергиваю совсем, а предохранительную скобу прижимаю сверху гранатным ящиком. Задумка — простая, как мычание: тот, кто попытается убрать машину с моста, просто обязан будет ее сильно дернуть. От рывка ящик, не слишком-то устойчиво стоящий сверху на «эфке», точно свалится, освобождая зажатую скобу. Что получим в результате? Почти одновременный взрыв двух десятков оборонительных гранат. По совокупности — почти что осколочная авиабомба! Думаю, Непримиримым понравится! У меня за спиной размеренно и хлестко бьют одиночные: Толя не только снимает дело рук наших, но еще и проводит «контроль».
Бегом возвращаюсь к месту устроенного нами побоища и собираюсь продолжить охоту за «волчьими головами», но меня останавливает предупреждение напарника:
— Движение от Ца-Ведено!
Ох, елки, чуть не увлекся! Шурша мелкой галькой и пару раз оскользнувшись, взбегаю вверх по склону и ныряю под своего «лешего». Магазин в автомате — сменить, ВОГ загнать в подствольник, подрывную машинку привести в боевое положение. Ну, все, господа, я снова вооружен и смертельно опасен.
И все-таки я слегка просчитался. Тревожные группы с обеих сторон подъехали к мосту почти одновременно. Зато дальше все идет — как по нотам: две «Нивы» из Ца-Ведено вплотную подъезжают к «пятачку», на котором кучей лежат трупы, едва не наехав на залитые кровью тела. Ай, молодцы! В сектор поражения МОН-50 вы, мои хорошие, уже попали. Четверо боевиков, чуть не на ходу выскочившие из машин, изображают боевое охранение, присев на одно колено возле своих авто и повернув стволы автоматов в сторону гор. Еще четверо — начинают осматривать трупы, видимо, пытаясь понять, что же тут случилось. На веденской стороне моста — вообще цирк, с джигитовкой и клоунадой. Тамошняя «ман-группа»[12] — вся верхами. И сейчас сразу трое джигитов собираются выдернуть застрявший «багги» своими лошадками. Ню-ню, бог в помощь!!!
Бахает знатно, я на несколько секунд даже теряю слух. Славные веденские джигиты вместе со своими коняшками теперь годятся разве что на колбасу: разметало их просто в мелкие клочья. Бандиты из Ца-Ведено, похоже, не пострадали, корпуса «Нив» приняли на себя большую часть осколков, но вот контузило их, судя по всему, серьезно. Несмотря на это они вполне грамотно занимают оборону. Нет, ребята, извините, воевать с вами мне сегодня что-то не хочется. Раскрытой ладонью я сильно бью по кнопке пээмки. Еще два взрыва — и поражающие элементы МОНок с визгом разлетаются и с влажным чпоканьем входят в живые тела и трупы или бесполезно дырявят корпуса и без того уже не подлежащих восстановлению «Нив» и «багги». Удивительно, но даже после этого на залитом кровью и заваленном клочьями мяса и человеческими внутренностями «пятачке» еще есть живые. Трое. Вернее — двое, потому что третий судорожно дергает ногами в предсмертных конвульсиях. А вот оставшаяся парочка: лысый бородач с залитым кровью лицом и длинноволосый амбал с зеленой повязкой с сурой из Корана, перехватывающей лоб, очень грамотно дали по длинной очереди наугад, но в нашу сторону (на меня даже срезанная пулей ветка акации шлепнулась), и рывком ушли на противоположную обочину, видимо, намереваясь скатиться в ущелье. И все бы могло у них получиться, да вот только один поганец, по имени Миша Тюкалов, поставил на пути их отхода несколько растяжек. Два взрыва, протяжный, захлебывающийся крик… Похоже, все.
