Когда добрались уже до околицы, я краем глаза увидел что-то справа, поодаль.
— Стой! — окликнул я Мишку. — Погоди секунду.
Взялся за бинокль. Непонятное сразу приблизилось, и я выматерился оторопело. А затем скомандовал:
— Давай туда поближе, осторожненько, слышишь?
— А чего там? — спросил Мишка, сворачивая в поле и приглядываясь, щуря свои маленькие глаза.
— Да там трупов куча, — ответил я, после чего скомандовал в рацию: — Колонне продвинуться на километр и ждать нас.
Нечего тут, рядом со стаей дохлых собак, особенно мельтешить, пусть из поля зрения исчезнут.
По мере приближения к страшному месту мы снова учуяли запах. Мерзкий, тяжёлый, липкий и уже привычный аромат разлагающейся мёртвой плоти. А затем мы увидели трупы. Четырнадцать человек, взрослые, дети, мужчины, три пожилые женщины, выложенные в неровный ряд. Пятна крови на одежде, кровь в грязи и грязь на ранах, посиневшие лица, изуродованные выстрелами, мелкие белые черви, копошащиеся на трупах.
Волосы зашевелились под шлемом, я почувствовал, как волна слабости накатывает на меня, в глазах потемнело. Вздохнул несколько раз подряд глубоко, пытаясь восстановить сознание.
— Это что? — тихо спросил Большой.
— Не знаю. Прикройте меня, — ответил я и полез из машины.
На всех трупах пулевые ранения, а на некоторых ещё и ножевые. У всех прострелены головы. У одного ребёнка, мальчика лет шести, голова расколота сильным ударом, почти расплющена. Многие частично объедены, но почему здесь нет морфов?
— Стреляли в голову после обращения, — сказал Лёха, остановившись рядом со мной. — Видишь?
Да, это не перепутаешь, цвет кожи трупов говорит сам за себя. Что-то меняется в зомби настолько, что даже разлагающийся труп отличается. И этих людей кто-то перестрелял и перерезал. Затем, когда они обратились, всем выстрелили в голову — кто-то не хотел раскармливать морфов.
— Тот, кто это сделал — недалеко, — сказал я. — Совсем недалеко.
— С чего ты взял? — спросил Лёха.
— Если кто-то истребил людей в деревне и при этом подумал, как сделать, чтобы не появились морфы — его это почему-то волнует. Моральную сторону отбрасываем сразу. Вывод — морф опасен для них самих.
— А зомби в деревне? — спросил он. — А собаки?
— Они ещё и просто стреляли в людей, как мне кажется. Те пытались или разбегаться, или отбиваться. И собак перебили. А этих поймали, вывезли сюда и перебили.
— Зачем?
— Откуда я знаю? — вздохнул я. — Уроды потому что. Грабили, может быть. Поехали отсюда, всё равно ничем не поможем.
Зрелище придавило. Может, и не так, как при иных обстоятельствах, потому что перед нашими глазами прошли уже тысячи трупов, привыкли ко всему, но это… Вспомнился бандит Толя, которого кастрировали и повесили возле Солнечногорска… Ему бы ещё вот этих в компанию, которые здесь порезвились.
— По машинам, — пробормотал я и полез на переднее сиденье. — Отъедем на пару вёрст и встанем, надо подумать, прежде чем дальше соваться.
Дорога завиляла, уводя нас от мёртвой деревни, поле закончилось, и с двух сторон нас стиснул густой ельник. Мы встали, и я, подхватив планшет с картами, направился к нашей «кашээмке», где и встретился с Сергеичем.
— Про мост думаешь? — сразу спросил он меня.
— Про мост, — кивнул я. — Там деревню всю истребил кто-то. Люди ведь сделали.
— Думаешь, что они могут мост контролировать? — уточнил он.
— Могут. И почти наверняка контролируют.
Я развернул карту на брезенте, закрывавшем прицеп с горючим. Подошли ещё и Лёха с Машей и Викой, а водители и стрелки остались в «уазиках», на всякий случай.
— Аня, — заглянул я в недра «буханки», — обмен какой-нибудь есть?
— Давно нет ничего, со вчерашнего дня ещё, — ответила сидящая у раций девушка. — Тишина полная кругом, как в пустыне.
Ксения подтвердила её слова кивком. Но это ничего не значит, у банды, если это банда, может и не быть раций, а может, им просто болтать в эфире не о чем. Например, они не разделяются на группы, так о чём тогда говорить?
Километров пять до моста осталось, того самого, которого я давно опасаюсь. Очень он стратегически выгодно расположен, его не объедешь ниоткуда, только через него дальше идти. А если идти, то надо разведывать, чтобы не нарваться.
— Лёха, — повернулся я к другу, — опять нам с тобой прогуляться придётся. Готов?
— А что, есть другие варианты? — усмехнулся он.
— Не думаю. Давай, в общем, «лохматки» и оружие с ПБС. Как понял?
Ну вот и пригодились подарки Пантелеева. Тихо на разведку сходить — оно в самый раз. И Лёха таким же образом вооружился, авось не нашумим лишнего, если что приключится. Тут же помимо врага ещё моментик — напорешься где-то на мертвяка, а то и морфа, который мог из деревни убрести, и придётся стрелять. И тем самым обозначить себя на местности для любой враждебной твари в радиусе нескольких километров. Оно кому надо?
Пошли лесом, стараясь не терять из виду дорогу слева. Она у нас за путеводную нить была, потому что вела, если верить карте, прямо к мосту. Шли неторопливо, часто осматриваясь, а ещё основательней прислушиваясь. Но слышали только птиц, которые словно сговорились шуметь как можно больше, а видеть вообще ничего не видели, что привлекло бы внимание. Шли себе и шли. Когда впереди за деревьями первый просвет появился, замерли.
— Давай вдоль опушки, там осинник густой, — сказал я, указав направление движения.
Осинник в этих местах в лесу как чума. Зарастает им хвойный лес, а потом и вовсе прилипчивый подлесок душит большие деревья. Но нам эти заросли сейчас на руку, уже всё зазеленело, листвой ветки одело.
Шли тихо, всё время старались держать между собой и потенциально возможным противником кустарник, пни, стволы деревьев. Лесок слева от дороги вскоре заканчивался, заваливаясь по береговому склону к реке, а справа тянулся дальше, и по нему мы подобрались к мосту метров на сто пятьдесят, не наглея и не вылезая на опушку.
— Не ошиблись, — шепнул Лёха. — Тусняк на мосту.
— Точно. Понять бы, кто, — прошептал я в ответ, укладываясь на землю за кустами и доставая бинокль. — Ладно, наблюдаем, делаем выводы.
Я глянул на солнце. Оно было ещё на юго-востоке, от нас чуть сзади и слева, бликов от нас не будет. Поднял бинокль, приложил к глазам, навёл на мост.
Не знаю, они ли перебили людей в деревне или нет, но публика на мосту мне не понравилась. Там стояли два армейских «Урала» поперёк движения и белый «крузак», такой, как у Лёхи, старой восьмидесятой модели. Вокруг машин люди, все повально с АК-74. Автоматы средненько так вытертые, как в нормальной части бывает, но при этом далеко не старьё, у всех рыжие бакелитовые магазины. Кто в камке, а кто и по гражданке одет. Но в камуфляже мало, сам камуфляж — стандартная уставная «флора». Банда всё же или вроде нас «партизаны»? Местная самооборона? Они людей убили или защищаются от тех, кто убил?
