Шишкин же в свободные минуты писал письма своей девушке — Нине. Он с ней познакомился на танцах, в августе, когда полк проходил переформирование в Подмосковье. С тех пор он регулярно, 2–3 раза в неделю, писал ей письма, мусоля карандаш, высовывая от напряжения кончик языка и постоянно шмыгая носом. Она отвечала ему куда реже, однако для него это был праздник, как конфеты для дошкольника. Он по-детски радовался, перечитывая ее письма по несколько раз: сперва быстро, затем куда медленнее, вдумчиво и, наконец, едва ли не по слогам, шевеля губами и обдумывая каждую фразу. После ее писем обычно язвительный Игорь затихал на день-другой, становился более покладистым.
А вот Вахтанг и Виктор предпочитали спорт. В свободное время, когда не было полетов, подтягивались на турнике, отжимались и особенно много внимания уделяли упражнениям на развитие мышц живота. Эта мания началась после того, как Виктор озвучил услышанную где-то фразу: «Хочешь, чтобы не зашли в хвост — качай пресс». Эта фраза была тщательно осмыслена присутствующими летчиками и признана идеологически правильной. Так что качали они пресс на пару. Впрочем, остальные летчики полка к спорту относились положительно, частенько составляя компанию…
…Подмораживать начало еще с вечера. Летчики засуетились и стали посматривать в небо. Однако небо было чистое, мороз только усиливался. На другой день снова поехали на аэродром затемно, как обычно. К рассвету определились с задачами.
— Орлы, значит так тута, быстро перерисуйте линию боевого соприкосновения. Сегодня снова прикрываем железнодорожную станцию Миллерово. Там пополнение разгружаться будет, начальство сказало, чтоб ни одна бомба не упала. Сейчас вылетает старший лейтенант Петров с лейтенантами Беридзе и Нифонтовым. Вылет через 15 минут. Я вылетаю через полтора часа, пойду с Шишкиным и Саблиным. Высота — четыре тысячи метров.
И вот новый вылет. Взлетели с ходу всем звеном. Аэродром хорошо подмерз, и самолеты легко отрывались от земли. Сверху было хорошо видно, как оттепель знатно отыгралась на зиме. И хотя снег так и остался лежать на полях, но уже не укрывал землю полностью. Он съежился, проявились многочисленные проталины. Очень четко выделялись голые стволы деревьев и кустарников, издалека выделялись черные нитки дорог. На подходе к станции они встретили возвращающееся звено Петрова. Приветственно покачали крыльями и разошлись каждый своей небесной дорогой.
Сверху станция казалась крошечной, малюсенькие паровозики, снующие туда-сюда машины и люди. Люди мелькали черными точками, коротенькими ленточками маршевых колонн. Фронт поглощал все, от гуталина до точнейших приборов ПУАЗО, все, что могла произвести измученная войной страна. Но больше всего он поглощал людей. Оторванных от семьи и привычной жизни, одетых в одинаковую форму, наскоро обученных и вооруженных. По тонким артериям железных дорог они прибывали к фронту, к таким вот станциям, чтобы отсюда растечься по стылым землянкам и промороженным окопам зимнего фронта. Многим из этих людей, что сейчас копошились внизу, не суждено пережить эту зиму.
Виктор поморщился. «Нашел время философствовать». Они патрулировали над станцией на высоте четырех тысяч метров. Минимальная скорость позволяла продолжать барражирование более часа. Редкая облачность и ясная погода позволяли издалека увидеть приближение противника. Мельком глянуть на приборы, потом на Шишкина — нет ли новых команд, и по сторонам, нет ли кого, и снова проверить показания приборов. Самое противное было выискивать противника на фоне солнца, глаза слезились, жесткий ворот гимнастерки натер шею, однако хочешь жить — умей вертеться. Виктор помнил из книг, что большинство сбитых летчиков даже не видели своего обидчика. А значит, снова приборы на ведущего и бесконечный обзор бескрайнего неба. Время прошло быстро, пора домой. Над аэродромом Шубин немного схулиганил, дал команду ведомым подойти поближе, а затем «пробрил» посадочное «Т».
И снова привычная аэродромная суета. Привезли обед. Летчики забились в землянку и, хлебая борщ, обсуждали новости. Главная новость — это то, что летчики из первой эскадрильи завалили немецкого разведчика. Об этом сейчас и рассказал Нифонт, ходячая справочная служба полка. Это была его первая особенность. Он был в курсе всех новостей полка, причем не только бытовых — типа с кем, что и сколько вчера было выпито Власычем — механиком из первой эскадрильи. Но и был в курсе жизни полка на самом верху. О всех приказах он узнавал едва ли не за сутки. Поговаривали, что он огулял Вальку — толстую, неопрятную машинистку из штаба полка. Виктор представил себе эту Вальку неглиже и вздрогнул. Аппетит, нагулянный долгим вылетом, чудесным образом испарился…
Второй особенностью Валентина Нифонтова было то, что для Виктора он напоминал героя американского сериала «Теория большого взрыва» Шелдона. И лицом, и такой же длинный, худой и нескладный. А еще, когда Нифонт ничего не рассказывал и ничего не узнавал, он жевал. Доставал горбушку хлеба и начинал ее грызть, пережевывать, мерно двигая челюстями. Игорь как-то рассказывал, что Нифонт грыз одну горбушку целых полтора часа. Он специально, ради смеха, засекал время…
По словам Нифонта, летчики из первой эскадрильи, прикрывая наземные войска, обнаружили диковинный самолет с двумя хвостами и после многочисленных атак сумели его поджечь. Самолет этот, несмотря на чудный вид, был очень маневренный и легко выходил из-под атак, они вчетвером еле управились…
После обеда новый вылет. Поставили задачу прикрыть эскадрильей полк новых пикирующих бомбардировщиков. Бомбардировщиков ожидали сидя в кабинах, как оказалось, не зря — они опоздали с появлением на целых полчаса. Но вылет едва не оказался сорванным. Сперва на самолете Шубина на взлете отказал мотор. Только благодаря своему высокому мастерству он сумел посадить самолет на самом краю аэродрома. Затем снова не убралась одна нога шасси Нифонтова. Ему приказали садиться, однако при посадке эта нога произвольно сложилась, и он плюхнулся на пузо, вспахав винтом полосу. Все это время девятка «петляковых» нарезала круги над нашим аэродромом. Пришлось прикрывать их только четверкой. Заняли позицию слева выше бомбардировщиков, Петров с Вахтангом стали справа. Так и полетели. Виктор, боясь прозевать внезапную атаку немецких истребителей, смотрел за небом во все глаза. В воздушном бою без Шубина, опытнейшего летчика, будет очень тяжело. Однако пока везло, горизонт был чист, только пара «МиГов» справа да девятка бомбардировщиков под крылом. Такая идиллия продолжалась до цели, а там начался ад.
