Ознакомительная версия.
Терехов произнес по-русски короткую фразу, которую Мэри интерпретировала как ругательство, и снова перешел на уник:
— Хорошо. Будь по-вашему.
На ее поясе защелкнулся карабин страховочного троса, и Мэри буквально ввинтилась в узкое отверстие. Не более чем через минуту ее руки вытолкнули наружу прозрачный контейнер, с трудом прошедший сквозь проем. Терехов принял его, передал одному из своих подчиненных и осторожно, как морковку из грядки, за руки вытянул бельтайнку из комнаты в коридор. Стукаясь шлемами, все склонили головы над находкой, которую Мэри тут же забрала у сопровождающего. Герметичный пластиковый короб, подключенный, судя по всему, к портативной системе искусственного жизнеобеспечения, содержал в себе человеческий мозг, покрытый, на взгляд Терехова, тончайшей металлической сеткой.
— Что это такое? — хрипло прошептал лейтенант, и Мэри ответила, неестественно звонко:
— Точно я вам не скажу, Дан, но если вы вскроете мой череп, то увидите практически то же самое. Это тарисситовая имплантация. Правда, тариссит, судя по всему, искусственный, но сути дела это не меняет. Видите овал? Это интерфейс, через него такие, как я, подключаются к корабельному компьютеру. Кажется, я догадываюсь… И если моя догадка верна, то сам Дьявол, наверное, будет в большом затруднении, когда душа создателя этого кошмара попадет наконец в его руки. Давайте возвращаться, иначе еще немного, и я… — она не договорила, развернулась и, прижимая к груди контейнер, медленно поплыла в направлении того отверстия, через которое они проникли в коридор. Терехов отдал приказ своим людям и присоединился к ней. Когда они добрались до выхода, остававшиеся снаружи десантники уже собрались около проема в перекрытии. Сначала наверх передали тело беременной женщины, потом детские тела, потом выплыла Мэри, так и не выпустившая из рук свой жутковатый трофей. Ее немедленно окружили со всех сторон хмурые мужчины, и теперь ее прикрывал мощный живой щит, тут же, впрочем, раскрывшийся.
Один из тех, кто не участвовал в осмотре внутренней части разрушенной базы, подплыл к ней и со словами:
— Вот, госпожа майор… нашел в чем-то вроде холодильника… — протянул ей штатив с большими пробирками, надежно сидящими в снабженных уплотнителями гнездах. — Вам это интересно?
Безжалостный свет фонаря не оставлял никакого простора для воображения. Мэри могла только предполагать, что именно находится в пробирках, но вплетенные в лист клевера круги, один со стрелкой, другой с крестом — знак Генетической Службы Бельтайна — говорили сами за себя.
— Интересно? Да, пожалуй. Ин-те-рес-но… — то ли задумчиво, то ли злобно пробормотала она, разглядывая штатив. Потом, все еще не поднимая головы, она негромко спросила: — Процесс обнаружения заснят?
— Так точно, мэм. С нескольких точек.
— То есть никто не сможет обвинить нас в фальсификации? — въедливо уточнила она.
— Это исключено, мэм. Блоки видеофиксаторов наших шлемов невозможно вскрыть, а запись не поддается редактированию. Суды Российской империи и Pax Mexicana принимают записи таких блоков в качестве вещественных доказательств.
Мэри, наконец, взглянула на держащего штатив десантника. На ее лице застыла настолько странная улыбка, что тот невольно сделал движение назад.
— Что ты хочешь за это, парень?
— Мэм? — он неуверенно покосился на держащегося поблизости Терехова.
— На Бельтайне нет орденов. У нас тут вообще слабовато с наградами. Я, конечно, переговорю с господином контр-адмиралом, но это будет поощрение от твоего командования. А что тебе могу дать я? Кортик хочешь? Наш, бельтайнский? Мой кортик, тот, что мне вместе с первыми погонами вручили?
— Я… мне ничего не нужно, госпожа майор! — не будь его руки заняты штативом, он уж точно замахал бы ими.
— Не нужно? Ну-ну… Ладно, я что-нибудь придумаю.
Путь к поверхности Мэри запомнила смутно. Он показался ей очень долгим, но все когда-нибудь заканчивается, закончился и подъем. С платформы сбросили легкие тросы, тела погибших осторожно подняли, вслед за ними на платформу перебрались пловцы. Она уселась, привалившись к борту, и устало вытянула ноги. Ей давно не доводилось плавать подолгу, тело, такое невесомое и послушное в воде, на воздухе стало неповоротливым и тяжелым. Руки, стискивающие лежащий на коленях контейнер с опутанным тарисситовой паутиной мозгом, мелко, противно тряслись. Кто-то — Терехов? — снял с нее шлем, но она даже не подняла глаз, продолжая буравить взглядом свою добычу. Внезапно она ощутила укол в области поясницы и резко вскинула голову. Лейтенант, мрачно улыбаясь, закрывал небольшой планшет, пристегнутый к поясному ремню.
— Господин Терехов?
— Транквилизатор, госпожа Гамильтон. Извините, что без спроса, но иначе вы сейчас попросту взорветесь.
Мэри хотела было возмутиться бесцеремонностью своего временного подчиненного, но тут по ее телу покатились мягкие, теплые волны. Она помедлила, прислушиваясь к ощущениям. Рвущееся из груди, колотящееся в глотке сердце успокаивалось, сотрясавшая руки дрожь унималась, расслабились закаменевшие челюсти.
— Спасибо, Дан, — устало улыбнулась она. — Вы совершенно правы. Как вы это сделали? Командирский доступ к встроенной аптечке?
— Именно так. Еще раз извините.
— Все нормально. Если бы вы стали спрашивать разрешения, у меня, пожалуй, хватило бы глупой гордости отказаться или, во всяком случае, начать спорить. Самое забавное, что сама я это проделывала неоднократно, точно так же не интересуясь мнением члена экипажа. Даже интересно оказаться по другую сторону забора, кто бы мог подумать…
Терехов с облегчением рассмеялся. Бельтайнка приходила в себя на удивление быстро, и он про себя восхитился уравновешенностью ее психики. Минимальное вмешательство — и вот вам, пожалуйста: только что пребывавшая на грани истерического припадка женщина уже вполне способна шутить.
Между тем платформа приблизилась к берегу и выползла на пляж, на котором нетерпеливо дожидался их возвращения Корсаков. Терехов уже известил его о находках, и Никита был хмур и сосредоточен. Руку, впрочем, он протянул Мэри вполне галантно, а она к тому времени уже достаточно пришла в себя для того, чтобы вспомнить о том, что, несмотря на весь ее боевой опыт и награды, для контр-адмирала Корсакова она прежде всего женщина.
В каждом деле есть таланты и бездари; те, чье мнение никого не интересует по причине незначительности оного, и те, с чьей точкой зрения считаются всегда. Станислав Сергеевич Тищенко имел все основания считать себя хорошим специалистом, потому что на сегодняшний день его признавали лучшим хирургом Экспедиционного флота Российской империи. Тищенко не брался судить, талантлив ли он, но ему определенно было чем гордиться и что вспомнить. Одно только столкновение в системе Веер чего стоило… Именно после той операции каперанг Корсаков стал контр-адмиралом, а полковник медицины Тищенко получил из рук его величества орден Святого Станислава. И когда Никита Корсаков принял командование над «Александровской» эскадрой (эскадры во флоте традиционно носили имя флагмана), Станислав Тищенко перешел на нее вместе с ним в качестве главного бортового врача крейсера «Святой благоверный князь Александр Невский». И, надо сказать, ни разу за два года не пожалел об этом. Хотя, если уж начистоту, служба выдалась спокойная. Вот разве что схватка у Зоны Сигма в системе Тариссы… И даже не сама схватка, а предшествовавшее ей принятие на борт бельтайнского экипажа…
Ознакомительная версия.
