Алексей Доронин - Сорок дней спустя

Костыль она захватила с собой. Заставить человека заплатить за то, что не дал ей уйти. Может, его височная кость окажется мягче, чем дерево.

Она вспоминала.

…Щель была узкой, как крысиная нора. Она едва могла повернуть голову, холодный камень царапал лоб и уши.

Чудовищная сила близкого взрыва заставила твердые породы «поплыть», как зыбучий песок, и бетонированный короб аварийного выхода смялся, как картонный, превратился в узкую щель.

Она долго колебалась, прежде чем поставить ногу на первый уступ. Изломанные плиты нависали, грозя раздавить человеческое существо, как таракана. Пересилив себя, она начала подниматься. Стенки были почти отвесными, но вверху, насколько хватало глаз, в них было много выщербин, куда можно поставить ногу.

Она наполовину скрылась в темной дыре и хотела двигаться дальше, когда цепкие руки стиснули ее щиколотки. Прикосновение холодных пальцев к голой коже заставило вздрогнуть и вскрикнуть. Голос внизу, такой спокойный и ровный, нараспев произнес:

— Нет, дорогая, так не пойдет.

— Отпусти… Я пролезу.

— А я нет. Поэтому и ты остаешься. Все равно наверху не лучше.

— Хочешь, чтоб я тут с тобой?..

Человек не ответил. Просто схватил за ноги и потянул к себе, не обращая внимания на крики. Даже не заметил, что она рассекла руку об острую арматуру.

Наверно, на его лице в этот момент была грустная улыбка.

Потом она убежала в тоннель. Но другого выхода из лабиринта не было, и он это знал. Остался там, караулить как пес, уверенный, что рано или поздно она выйдет.

Даже если наверху гибель, она предпочла бы гибель медленному гниению здесь. Когда-то она хотела заставить его заплатить за то, что не дал ей выбрать свою смерть, но это было давно. Сейчас не осталось даже ненависти — умерла вместе с остальными чувствами. У нее не сохранилось ничего человеческого, кроме желания жить.

Она шла, пошатываясь и подволакивая левую ногу. Бледное привидение, оживший кошмар — длинные спутанные волосы, закрывающие лицо, делали ее похожей на призрак утопленной в колодце Самары из фильма «Звонок». Тело было ослаблено до предела, но она продолжала идти, доказывая власть духа над плотью.

И все же она чувствовала, что последний резерв почти исчерпан. Плоть была слаба, оболочка из мяса и костей сдавала. Ноги заплетались, подкашивались. Дважды она спотыкалась и падала на колени в мутную воду. Рыча от бессилия, с трудом поднимала себя и бросала вперед, выжимала из измученного тела последнее, на что-то было способно.

И вот по направлению воздушных потоков она поняла, что тоннель закончился.

Станция. Она чиркнула спичкой и огляделась. Лесенка совсем рядом. С трудом забравшись на перрон, она зажгла вторую. Здесь все по-прежнему. Та же картина, что потрясла ее в первый день. Потолок огромного зала прогнулся внутрь, словно вывернутый наизнанку купол. Какая силища нужна, чтоб через толщу породы передать импульс, способный мять бетон, как пластилин? Даже ее воображение отказывало.

Потолок рассекали глубокие трещины. Куски бетона и мраморной облицовки устилали ее путь. Хотя нет, это не мрамор. Как там говорил Машинист… Керамогранит.

Там, наверху, дома сровняло с землей, а те, кто успел спуститься в подвалы, изжарились, как мясо в духовке, вспомнила она другие слова Машиниста, хоть с трудом могла вспомнить его самого. Припоминала только фуражку, с которой тот не расставался до конца.

Она не знала, где обитал этот человек, и уже собралась двигаться вдоль стены зала наобум, когда ее глаз, привыкший различать сто оттенков темноты, что-то уловил. Даже не свет, а его призрак, преломившийся десятки раз и потерявший девяносто девять процентов яркости. Глаз его не заметил, но мозг, повторно обрабатывая информацию, зафиксировал слабое колебание тьмы.

Она зажгла еще одну спичку. Прошла метров двадцать в том направлении и уже решила, что ей почудилось, когда впереди забрезжил знакомый зеленоватый огонек.

Она обходила огромные завалы из бетонного крошева. В воздухе витал сладковатый запах смерти. Они снесли всех мертвых в тупиковый тоннель, но доставать тела из-под метрового слоя бетона не было сил. Видимо, ему было наплевать на запах, раз он жил здесь. Или в его подсобке хорошая вентиляция.

Спичка погасла, осталось всего восемь штук. Надо дойти, иначе будет худо. У него в каморке должен быть и фонарь, и батарейки к нему. Это поможет ей выбраться отсюда — через лаз, которым она собиралась воспользоваться тогда. Когда он ей помешал.

Свет шел сквозь неплотно прикрытую дверь рядом с разгромленным киоском и схемой метро на стене. Она аккуратно, чтобы не скрипнуть, приоткрыла дверь, держа наготове оружие, которое ей самой казалось смешным, и оказалась в маленьком тамбуре, из которого вели две железные двери. Не раздумывая, она взялась за ручку левой.

И не ошиблась. Человек был тут, сидел за столом и, похоже, дремал. Подкрадываясь к нему сзади, она старалась двигаться неслышно, но первый же шаг по плиткам пола оказался неожиданно громким. Человек не шевельнулся. Она подошла ближе и, встав у него за спиной, занесла руку для единственного удара. И тут же опустила.

Он был здесь, но это была пустая оболочка. Мертв. Странно, но она не ощутила даже облегчения. Как будто ей уже не было дела.

Едва слышный писк донесся оттуда, где застыло на стуле неподвижное тело. Она отпрянула в сторону и через плечо покойника увидела бурую шевелящуюся массу на столе. Ее передернуло. Их было пять или шесть. Они облепили его голову, как живая шапка, и, отталкивая друг дружку, вгрызались в лицо, в шею. При появлении девушки они ощетинились, но добычу не бросили, уверенные в своих силах. А может, слишком жадные, они торопились съесть самое вкусное, пока не подоспела стая.

Полтора месяца назад такое зрелище убило бы ее на месте. Но медленное соскальзывание в ад, где каждый следующий круг лишь немного ужаснее предыдущего, подготовили ее. Все эти дни она жила с мыслью: «Это происходит не со мной». Поэтому и вела себя как героиня компьютерной «бродилки», которой управляешь, сидя за монитором в теплой квартире.

— Ах вы, сволочи…

Чуть раньше ей на глаза попалась швабра в углу. Серые твари, опьяненные кровью, еще не поняли, что она представляет угрозу, а на них уже летел разостланный мешок из плотного полиэтилена. В такие они паковали тела, пока живых не стало для этой работы слишком мало.

Твари брызнули врассыпную, но, по крайней мере, четыре запутались. Им и пришлось расплачиваться за всех. Она била по ним, пока писк не прекратился, а конец швабры не покрыла густая, как томатный сок, кровь.