Фриц уже, будучи не в силах смеяться, просто бился в конвульсиях, расплескивая вокруг целые фонтаны минералки. Местный обслуживающий персонал даже стал с некоторой опаской и беспокойством коситься на парочку веселых туристов – как бы не учудили чего.
– Оно хоть того стоило, а? – смог наконец выговорить Фриц, с трудом уняв начавшуюся от смеха икоту.
– Спрашиваешь! Еще как стоило! И вообще: чего спрашиваешь? Сам же вроде не один с танцев уходил.
– А, ну да, но я ж не проспал! Значит, меня не так заездили. Хотя тоже та еще штучка попалась.
– Да уж, девки там горячие. Или это на них военная форма так подействовала? Как думаешь?
– Не знаю. – Фриц неожиданно задумался. – Может, и форма, хотя я думаю, не только она. Помнишь, как для нас все старались? Столы накрыли, музыка, все такое… Даже парни местные не возбухали, хотя все девчонки на нас вешались!
– Ну да, попробовали бы!
– Да не в том дело! Ну, они ж немцы тоже, фольксдойчи [24], но все равно немцы! Мы для них – свои. Да еще и солдаты. Они немецких солдат и не видели никогда. Разве что в восемнадцатом году, те, кто постарше. Ну, вот потому нам и рады были, наверное. Все рады, не только девушки.
– А что? Пожалуй, ты и прав. Нигде за границей так себя не чувствовал. Как дома.
– Вот. Я как-то раньше и не задумывался особо об этом. Так, слушал на политзанятиях про фольксдойче, про «один народ – один фюрер» и прочее в том же духе. А теперь вот посмотрел на этих немцев из Югославии и понял – мы действительно один народ.
– Угу. Девчонки на танцы платья надели, национальные – точь-в-точь, как у нас в Вальгау на праздники. Эльза такое же носила.
– Что еще за Эльза?
– Сестра моя, старшая.
– Э, а ты ничего не говорил про то, что у тебя сестра есть!
– Да я и сейчас уже жалею, что сказал.
– Так нечестно! Пригласил бы в гости в отпуск, познакомил…
– Уймись, Казанова недоделанный. Она замужем.
– Ну вот. Вечно ты так. Я уж думал… Погоди! А еще одна сестра у тебя есть?
– Есть. Но Мартине пятнадцать лет, так что ты – в пролете.
– Donnerwetter! Что ж за невезуха такая? И адресок мне в Нови-Саде никто не оставил, и сестры у лучшего друга все пристроены…
– И в борделях Южной Франции твоим именем всех непослушных девочек пугают…
– Да пошел ты! Тот раз не считается!
– Считается, считается. Хотя в общем ты прав – нам, и правда, пора. Нас ждут великие дела!
* * *
На счет великих дел Ганс как в воду глядел. Буквально на следующий день их дивизию, как, впрочем, и весь XLVI моторизованный корпус, сняли с мест временной дислокации и отправили на масштабные войсковые учения, совместные с венгерской армией – крепить дружбу и боевое братство между Вермахтом и Гонведом. Размах у этого действа был ого-го каким! Сперва их корпус совершил форсированный марш до Дуная, затем разведбат «Тотенкопф» нащупал брешь в оборонительных порядках мадьярских войск, изображавших условного противника, и ночью на резиновых лодках форсировал реку, захватив плацдарм на левом берегу Дуная. После этого саперный батальон корпуса в рекордные сроки навел понтонный мост, по которому через Дунай хлынули танки четырнадцатой дивизии. Финиш. Командование было довольно – мастер-класс удался, младшие партнеры по «оси» были явно под впечатлением. Разведывательный батальон Ганса был отмечен в приказе как одно из наиболее отличившихся в ходе маневров подразделений – мелочь, а приятно. В общем, повоевали неплохо. Во всяком случае, боеприпасов на этих учениях истратили явно больше, чем за время недавнего вторжения в Югославию.
Впрочем, на этом приключения не закончились. Вместо отдыха сразу после учений корпус совершил бросок на Будапешт, где в темпе вальса погрузился в эшелоны и отбыл за пределы гостеприимной Венгрии. Маршрут пролегал через Прессбург (Братиславу), Остраву и Краков в Южную Польшу. Вернее, в южную часть генерал-губернаторства, располагающегося теперь на землях бывшей Ржечи Посполитой. Выгрузились в Тарнуве, неподалеку от предгорий Карпат. Тут дивизия и пребывала в настоящий момент, расположившись в летних лагерях, благо природа ничего против этого не имела – на улице стояла обычная июньская теплынь.
Пользуясь затишьем, Ганс загорал на берегу заросшего кувшинками пруда, развалившись на постеленной на земле плащ-палатке, заложив руки за голову и лениво жуя травинку. Палаточный лагерь батальона разместился на противоположном от пруда склоне холма. Полуприкрыв глаза, Ганс считал проплывающие над ним в небесной лазури самолеты. Самолеты шли тройками, в идеальном строю и на относительно небольшой высоте, небо было безоблачным, так что считать было нетрудно, но скучно.
«Тридцать девять. Целая группа. Кстати, уже третья за сегодня. И все идут с запада, что характерно. А нас привезли с юга. И не только нас. XLVII корпус прибыл прямо из Берлина. Теперь вот рядом с нами стоит».
Мысли текли лениво и неторопливо. Солнышко пригревало, далекий мерный гул самолетов навевал спокойствие, шелест высокой некошеной травы – убаюкивал, легкий теплый ветерок ласкал кожу, думать ни о чем не хотелось. Ганс сквозь полуприкрытые веки покосился в сторону маняще поблескивающей глади пруда.
– Сходить, что ли, окунуться? Вода вроде чистая, дно песчаное. Поплавать особо не удастся, слишком там много ботвы всякой, но окунуться можно.
Осторожные шаги и шуршание травы отвлекли от мыслей о купании.
«Кого там еще несет? Явно не посыльного, тот бы бегом примчался».
Черешневая косточка, щелкнувшая Ганса по пузу и отлетевшая в траву, развеяла все сомнения.
– Что скажешь, Геро?
– Как догадался?
– Элементарно. Никто из солдат не будет подкрадываться ко мне с целью обстрелять косточками, а из офицеров только ты уже второй день жрешь черешню, которую непонятно где берешь. Оценил работу мысли? Теперь рассказывай, зачем пришел.
– Угощайся. – Ланг уселся на плащ-палатку и поставил рядом с Гансом маленькую плетеную корзинку с крупной черешней.
– Угу. – Ганс приподнялся на локте и взял несколько ягод.
Некоторое время посидели молча, жуя черешню и лениво сплевывая косточки.
– Как думаешь, скоро начнется? – нарушил наконец молчание Ланг.
– Неделя. Максимум две.
– Точно. И на этот раз это не будет прогулкой, как в Югославии. Слишком серьезно все готовится. Я столько войск видел только перед вторжением во Францию. Да и не только войск, тут всего понапихано.
– Угу. Я за три дня без малого три сотни самолетов насчитал.
– Да самолеты – ладно. Прилетели, улетели. Из штаба дивизии только что приказ пришел: отправить в распоряжение начальника тыла корпуса по два опытных унтер-офицера от каждой роты и еще одного офицера от батальона к ним в придачу. Я Руста и Крамера отправил. А офицером с ними отрядили нашего батальонного адъютанта.
