Ознакомительная версия.
Набережную под эстакадой перегородили по распоряжению Архипа пару сезонов назад. Притащили ржавый автобус и навалили кучу покрышек, оставив для машин и повозок съезд возле бензоколонки.
Забравшись на гору старой резины, Вик пробежал по крыше автобуса и спрыгнул на потрескавшуюся мостовую.
Прислушался к рокоту бензовоза, поправил патронташ и пошел к холму, поросшему терновником.
Когда эстакада осталась далеко позади, он пересек старую дорогу, за которой раскинулись нищие кварталы, и начал спускаться в ложбину, все дальше уходя от людных мест. Кварталы – место убогое и опасное. Днем здесь процветает торговля краденым, ночью же легко заплутать да и сгинуть где-нибудь в помойной яме, получив камнем по голове или ножом под ребра.
Через ложбину протекал неглубокий ручей. Миновав его, Вик остановился. Скинул с плеча дробовик, услышав шорох за спиной, присел. Мутафагов тут давно монахи истребили, а мутантов можно встретить только за Разломом – может, сурки в терновнике драку затеяли или лисица забрела с пустырей? Оглянувшись, он замер. Все стихло, только издалека доносилось гудение бензовоза. Вроде нет никого – и быстро зашагал по оврагу в сторону холмов, за которыми стояли лагерем бурильщики.
* * *
Сбежав по лестнице на нижнюю галерею, Оглобля едва не сшиб идущего навстречу Гуго. Старик проворно отскочил, выругался. Увидев, что выход на следующий лестничный пролет забит людьми, которые по цепочке спускают во двор ящики с боеприпасами, старший бригадир кинулся на южный балкон. С разбегу перемахнул ограждение и приземлился перед Паскалем. Круглолицый верзила отпрянул, схватившись за пистолет, но разглядел в сумерках знакомое лицо.
– Ты чего, старшой?!
– Дорогу! – прорычал Оглобля. Оттолкнув Паскаля, он подбежал к мотоциклетке возле навеса, где суетились механики. Хотел было завести, но передумал. Куда гаденыш мог пойти? В ночь-то? Может, в том месте на машине не проехать будет, да и урчание двигателя Каспер услышит. Нет, пехом надо.
Сжав кулаки, Оглобля повернулся кругом, посмотрел в сторону набережной, кинул взгляд на мост, под которым лежал ржавый автобус и гора старых покрышек.
В нищие кварталы? Нет, его замочат там, пикнуть не успеет. Тогда куда? К Арене? Через мост не пройдет, посты. Хотя смена не знает, что Каспера под замок посадили, а у него хватит ума запудрить головы часовым и перебраться на остров.
Рокот бензовоза на автозаправке стих – Гаврила вырубил двигатель, когда началась перекачка топлива в цистерну. Отвлекшиеся при появлении старшего бригадира механики опять взялись за инструмент. Звякали гаечные ключи, булькал бензин, который переливали в баки из канистр. Взгляд Оглобли зацепился за кирпичную коробку у ворот. В будке часового есть телефон, Гуго прокинул линию между нею и постом на мосту, когда Архип захотел, чтобы с часовыми была связь. Необычное это устройство, телефон, ручку там надо крутить, как на патефоне, к уху трубку железную прикладывать, говорить в микрофон, а слышимость плохая, трещит что-то внутри, слов не разобрать…
Оглобля подбежал к будке, распахнул дверь и крикнул с порога:
– Самогонку жрете, гады?!
В комнатке, озаренной тусклой лампой, за маленьким столиком сидели двое. Они оглянулись на дверь, старший бригадир вошел внутрь и с ходу съездил кулаком в челюсть доходяге Киле. Светловолосого Шмидта ухватил за ворот, вытащил из-за стола и прорычал:
– Крути патефон, тьфу, телефон! С мостом говорить буду.
Шмидт потянулся к аппарату в черном металлическом корпусе, висевшему на стене рядом с окном. Крутанул ручку, что-то пробубнил в трубку и передал Оглобле.
– Козьма на связи.
– Козьма! – рявкнул старший бригадир в микрофон. – Каспер на эстакаде был?
В трубке затрещало, пикнуло, хрюкнуло…
– Че?
– Я те чекну щас! – вконец озверел Оглобля. – Прям щас приду и по морде прикладом чекну! Каспера видали на мосту?!
– Под мост… – в трубке захрустело. – …холму почесал.
– Чего?
– К ручью Каспер побег…
Оглобля швырнул трубку Шмидту. Посмотрел на стол, смахнул железную кружку, та со звоном отлетела в угол – на столешнице остались два желтоватых костяных кубика с черными точками на гранях.
– В кости режетесь! Один к воротам, второй на порог. Вернусь, душу вытрясу!
Он выбежал на улицу.
Значит, гаденыш в Сетуньскую пойму пошел. А дальше… куда дальше? А за город по старой дороге! За северный фронтир уйти хочет. Если к каравану какому прибьется, ищи потом.
Оглобля сплюнул и кинулся к воротам.
* * *
Сетуньскую пойму заливал лунный свет. Затон со всех сторон окружали облепленные мхом развалины – торчащие из воды балки и части стен служили естественной границей водного бассейна. Такие затопленные поля бурильщики создают при помощи особых установок, сначала взрыхляют землю плугами, которые волокут сами либо впрягают мутафагов, после забуривают скважины и наполняют бассейн. На осоке, растущей между балок, живут улитки с крепкими серебристыми панцирями. Ферма снабжает Москву улиточным мясом и панцирной крошкой, пока не превратится в болото, – тогда бурильщики перебираются в другую низину, чтобы начать все заново.
Вик пробирался между кустов, удивленно озираясь. Почему так тихо? И темно – ни огня. Чтобы уменьшить запах, он достал из заднего кармана платок, который всегда таскал там, и завязал на лице. Хорошо, что эта ферма старая и улиток тут уже нет – иначе поле благоухало бы, как целая плантация дурман-травы. Испарения улиточной слизи вредны: если ими дышать изо дня в день, мозги превращаются в проходной двор для всяких странных мыслей и диковатых видений. Поэтому большинство бурильщиков, особенно те, что давно занимаются своим делом, люди, мягко говоря, чудаковатые. Глаза у них блестят, и они часто напевают себе под нос всякую ерунду.
Он сделал еще несколько шагов и наконец понял: фермеры съехали! Уже! А ведь еще позавчера были здесь. И киборг Георг, местный механик, помогавший наладить топливный насос в мопедке, говорил, что хозяева фермы собираются сворачивать не раньше чем через два дня. И вот на тебе – уехали!
А как же мопедка?!
Вик рванул вперед. Улиточный дух усилился, и в голове словно ветер подул. Ветер, несший странные запахи и нечеловеческие, далекие голоса. Они перекликались на чужеродном наречии, постепенно становясь все громче. Вик сжал зубы и помотал головой, пытаясь отделаться от наваждения. Как же так, почему Георг не предупредил? Да нет, как он мог предупредить – киборг на ферме простой механик, если решили старшины срочно уехать, то он тут ничего поделать не мог, да и работы на него во время сборов много свалилось, как бы он с фермы отлучился в башню башмачников?
Ознакомительная версия.
