Снова короткий присвист где-то над головой — и снова обильный кровавый дождь поливает одежду, руки, лицо. Что-то тяжело падает на грудь из мутного киселя тумана, и семинарист с трудом сдерживает вскрик: к его горлу тянутся скрюченные, все еще шевелящиеся пальцы отрубленной мохнатой руки.
Книжник отчаянно смахнул с себя уродливую конечность, но тут же рядом, в расползающуюся темную лужу с плеском плюхнулось что-то тяжелое, круглое, твердое. Голова. Злобная гримаса застыла на темной морде — теперь уже навсегда. Книжник не выдержал и заорал. В отчаянии, словно отмахиваясь от кошмара, швырнул оба «веера» стилосов, не разбирая, в мельтешение теней. Уже ничего не соображая, попытался подняться — но руки и колени разъезжались, скользя в теплой грязи, перемешанной с кровью. А сверху раздавались свирепые вопли, лились все новые потоки отвратительной горячей жидкости, сыпались отрубленные конечности, развороченные внутренности. Теперь к этой зловонной жиже прибавился запах блевотины: семинариста скрутило и вырвало — раз, другой, третий. Он перестал понимать, что происходит, где находится и что делать дальше. Еще немного — и этот крохотный ад окончательно лишит его человеческого облика…
Все кончилось столь же внезапно, как и началось. Туман рассеялся — растворился в воздухе, словно его и не было. Когда вернулась возможность соображать, Книжник обнаружил себя на дне неглубокого «кратера» посреди горы из изрубленных трупов. Хотя больше это углубление напоминало зловонную кровавую ванну. С трудом нашел в себе силы, чтобы, наконец, подняться.
Поискал глазами товарища. Зигфрид стоял неподалеку, склонив голову и опираясь на меч. Дышал он тяжело и часто. Но, увидев спутника, задержал на нем взгляд и покачал головой:
— Вот запомни и в следующий раз нарядись так же — нео сами разбегутся.
Книжник не оценил юмора. Перебравшись через груду тел, тупо остановился, оглядел себя. Ряса была насквозь пропитана кровью. Густые струйки сбегали по плотной ткани, и вокруг него быстро образовался зловещий бурый круг.
Зигфрид машинально провел рукой по шее и замер. С удивлением выдернул что-то из щели меж стальных пластин. Книжник обмер: это был один из брошенных им стилосов.
— Спасибо броне, — заметил вест, осматривая стил. — Да еще тому, что силенок у тебя мало. Но чуть выше — торчало б в шее.
— Я ж не видел… — пробормотал парень. И тут же неуклюже попробовал направить разговор в другую сторону: — А почему эти нео не хотели пускать нас к твоему Бункеру?
— Да при чем здесь нео? — Зигфрид с отвращением дернул плечом, выпрямился. — Они — куклы всего лишь. Пускать нас не хотели кукловоды.
— Шамы? — догадался Книжник.
Вест кивнул.
Хоть мало кто из кремлевских видел этих самых шамов, зато каждый знал, на что они способны. И пусть большая часть историй про этих мутировших потомков людей — выдумка, есть в них и доля правды. Например, способность нагонять туман. Не раз уж защитники Кремля сталкивались с атаками нео, прикрывавшихся наведенным туманом. Говорят, нео легко договариваются с шамами, хоть обычно те — их естественные враги. Да и шамы не брезгуют звонкой монетой да натуральной платой. С другой стороны, шамы — куда более сильная и развитая раса. Говорят, некоторые из шамов способны подчинить своей воле психику пустоголовых нео. Сам Книжник раньше не сильно верил в подобное. Но теперь всем телом ощущал холодеющий липкий аргумент.
— А на кой шамам мешать нам? — ежась в своей мокрой хламиде, спросил парень.
— Вот и я знать бы хотел, — мрачно сказал вест. — Непонятно. И кажется мне, еще ничего не кончилось. Идти надо.
Он бросил короткий взгляд на Книжника, сказал:
— Снимай с себя эту дрянь.
— А что ж надеть? — Семинарист растерянно огляделся.
— Найдем.
Вест неторопливо обошел поверженных врагов, оглядел их, очевидно, на предмет поисков трофеев. Но брать что-либо побрезговал.
Швырнув наземь бесформенную, пропитанную кровью рясу, Книжник остался в холщовых штанах да тонкой нательной рубахе, некогда белой, а теперь пятнистой от вражеской крови. Подхватил брошенную в сторону суму и побрел вслед за вестом, как ни в чем не бывало отправившимся дальше.
Сделав небольшой крюк на юг, побрели по какой-то заброшенной улице. Руин здесь было куда меньше — вероятно, бронированная армада боевых роботов в свое время прошла стороной. Выглядели эти места на удивление спокойно и как-то подозрительно чисто. И хотя стекол в окнах давно не осталось, наверное, здесь сохранилось даже что-то от облика столицы до разрушительной Последней Войны. Хотя картинки и древние фотографии, сохранившиеся в Кремле, и вовсе походили на сказку.
— Тихо здесь как, — озираясь, заметил Книжник.
— Мертвая зона, — отозвался вест, пряча меч в ножны. Характерно, что до этого от самого места побоища он не выпускал клинка из рук.
— Что это значит?
— Странное место. Но спокойное. Никто никого не может здесь убить.
— Как это? — не понял Книжник.
— Не знает никто, — сказал Зигфрид. — Только если кто на кого здесь руку подымет — тут же замертво падает, на глазах иссыхает, словно высасывает его изнутри что-то. Не любит Мертвая зона пролитой крови. Оттого здесь и тихо.
— Отчего ж никого нет в этом «спокойном» месте?
— Страшно. Боятся.
— Почему это? — удивился Книжник.
— Потому что привыкли все, что увидел врага — убить надо, а оружием всегда защититься можно. А здесь не так. Здесь легко можно увидеть врага. А смотреть врагу в глаза и не в силах ничего сделать — не каждый выдержит.
— Но все-таки — отчего здесь так?
— Говорят, живет здесь что-то такое — невидимое, страшное. Живет — и следит за приходящими. Мертвая зона не одна — такие и в других местах есть.
— А мы-то чего сюда пришли?
— Базар здесь. Где его еще устроить, как не в Мертвой зоне? Надо чего купить — и нео, и кио, и маркитанты, и вообще не пойми кто сюда приходят. Смотрят друг на дружку, злятся, а деваться некуда — сделку совершают и расходятся миром.
— Чтобы за углом друг дружку по макушке стукнуть?
— Соображаешь. А вот и Базар.
Базар был странный. По правде говоря, Книжник и видел-то один-единственный базар — кремлевский. Но и тот, при всей ограниченности внутреннего кремлевского товарообмена, выглядел куда как презентабельнее. Здесь же, на обширном пустыре, прямо на неровном, полопавшемся асфальте, перед кучками грязного хлама просто сидели несколько нео да пара незнакомых, жуткого вида существ, в которых, лишь напрягши воображение и память, Книжник с изумлением признал шамов. Лица их, происшедшие, несомненно, от человеческих, были изуродованы какой-то невероятной мутацией. Во всяком случае, именно это пришло в голову обалдевшему семинаристу при виде щупалец, медленно шевелящихся на месте глаз. Или рядом с глазами — черт их разберет, этих мутов.
