Ознакомительная версия.
– Тогда позови деду, – попросил Филипп, решив, что дровишки подождут, а Жданка – едва ли.
Пока племяшка бегала выполнять поручение любимого дядюшки, Филипп гневно шипел. «Ну и зятек у нас! Старый немощный тесть машет колуном, а он в это время парит свою Оленьку… Прелюбодей ненасытный!»
Потом до него дошло, что помимо зятя-прелюбодея у немощного старичка, вяжущего и сегодня гвозди морскими узлами, имеется еще сын-лоботряс, в двадцать пять лет никак еще не наигравшийся в «войнушку». А зять, слава тебе, Господи, водит Ольку через день, да каждый день в баню не в силу супружеской обязанности, а от великой любви. Зря, что ли, Машенька вышла такой умницей да красавицей?
Наконец в трубке послышались звуки хлопнувшей двери и торопливых шагов. Запыхавшийся немного отец спросил радостно:
– Филька, ты, что ли? Здорово! Чо ты там наделал?
– Ничего. – Удивление далось Филиппу относительно легко.
– Какого тогда лешего участковый у нас с самого утра толкётся? Говорит, ты депутата чуть не убил. И телохранителей его, едва не до десятка, изуродовал. Врет он, что ли? Как дело-то было?
– Ах, вот ты о чем, – «сообразил» Филипп. – Знаешь, батя, меня институт по обмену опытом на три года в Италию направил, на фирму «Марчегалья». Как лучшего молодого специалиста. Ну, я в ночь перед отъездом и не удержался, дал пару раз в рыло одному гудозвону. Откуда мне было знать, что он депутат? И что те бугаи, которые вокруг крутились, его телохранители? Полезли – получили. Все по твоей науке!
Батя хмыкнул с сомнением.
– Ну, ладно. А тебя из Италии-то твоей прямиком в каталажку не увезут?
– Руки коротки! Депутат этот сам под статьей ходит. Куда ему за границу соваться. – Филипп почувствовал, что начинает терять почву под ногами, и резко сменил тему. – Слушай, отец! Я аванс скоро получу, переведу на Ольгин счет в банке, она знает. Пускай не все на тряпки тратит, половина ваша.
Он хотел сказать еще о многом, но батя буркнул: «Опять участковый прётся, позвони потом, если сможешь», – и положил трубку.
Филиппу стало грустно. Тысяча дней, это ж почти три года! Машка уже в школу пойдет…
Игорь Игоревич тактично кашлянул.
«Дипломат! – вспыхнул Филипп. – Носитель гуманности! Подставлять мою буйную головушку под гнев сильных мира нашего – это ли не вершина человеколюбия и нравственности?»
– Можете перевести аванс на счет моего банка? – не слишком дружелюбно спросил он вероломного работодателя. – Сколько там?
– Переведем, куда скажете. Только… Большинство наших новичков часть денег используют для приобретения всяких мелочей. Личного оружия, например. Может, и вы желаете?
Филипп встрепенулся.
– И вы позволяете носить это оружие при себе?
– В пределах базы только в тире да на полигоне. Ну а на заданиях – само собой!
«Велик ли аванс? – судорожно начал соображать Капралов. – Хватит ли на то, что я действительно желал бы купить?»
– Аванс десять тысяч, – успокоил его проницательный змей-искуситель. – Диктуйте, я запишу. Или вам нужно время, чтобы подумать?
– Нет! – быстро выпалил Филипп. – Пишите: «Универсальный боевой нож» фирмы «Рэндол» или аналог. Автоматический пистолет USP фирмы «Хеклер и Кох» – двенадцатизарядный, сорок пятого калибра. Плюс три магазина и тысячу штук патронов. И – гулять, так гулять! – семь пар шелковых «боксеров» серо-жемчужного цвета от Кельвина Кляйна! Сорок восьмого размера. Да, еще хорошие механические часы и флакон «Богарта», – спохватился он, – мой почти опустел.
– Часы вам здесь выдадут… «Боксеры» – это что? – поинтересовался закончивший писать Игорь Игоревич.
– Трусы, – сказал Филипп, – знаете, с ширинкой, такие…
– А, – усмехнулся Игорь Игоревич, – с ширинкой! Это, конечно, здорово! Вообще-то мы полностью обеспечиваем легионеров нательным бельем. Хоть, конечно, и не шелковым. Оружием тоже обеспечиваем, но почему-то все считают своим долгом обзавестись дополнительным. Даже меня заразили. – Он вытащил из-за пазухи девятимиллиметровую красотку «Беретта Кугуар». – Как мне взбрело в голову обзавестись этой штукой, до сих пор не понимаю. Я же в боевых действиях практически не участвую.
– Право на владение оружием – священное право всякого мужчины, – столь любимым Игорем Игоревичем лозунговым стилем заявил Филипп. – А почему у вас не такой пистолет, как у того дядьки со шрамом и протезами?
– Слишком велик и тяжел. Да и нельзя мне с таким на Землю являться. Понимаете, почему?
– Вестимо. Кстати, о Земле, – оживился Филипп, – не подскажете, где это в окрестностях моей Петуховки из мира в мир шмыгнуть можно? И часто ли открыта волшебная дверца?
– Кажется, у местных жителей это место называется «Крутеньким ложком», – сообщил Игорь Игоревич. – А канал, как и все естественные, открывается и закрывается время от времени. Причем без сколько-нибудь научно выводимой систематичности. Между прочим, открытие канала сопровождается сильнейшим инфразвуковым ударом. Да и последующий звуковой фон не настраивает на прогулки поблизости. Так что «волшебная дверца» умеет держать любопытных на расстоянии.
– Поня-атно… – протянул Филипп. – Действительно, где и быть межпространственному каналу, как не в Крутеньком? Самый нехороший лог изо всего набора поганых.
…Так уж исторически сложилось, что бесчисленные поколения юных петуховцев таскаются в Крутенький ложок испытывать собственную отвагу. Некоторым везет – они ничего там не видят. Ходят потом, понятно, гоголем. Филиппу, например, в свое время повезло. Ходил. Гоголем. Другим не везет – они что-то видят. И чувствуют. Что? Да ничего, говорят, особенного. Клочок тумана на дне, фигуры какие-то колеблющиеся… И до кончиков пальцев на ногах пробирающее ощущение жути и желание немедленно бежать. Бежать, чтобы больше никогда не возвращаться. А смелость испытать, говорят они, можно ведь и в другой раз. И где-нибудь в другом месте. На полночном кладбище, например.
И еще с логом этим связана одна правдивая история. И надо сказать, что, принимая во внимание наличие «волшебной дверцы», выглядит она не такой уж фантастичной.
Дело было в тридцатые годы. Три брата-акробата (а может, гимнаста) по фамилии Теплых (пламенные комсомольцы, ворошиловские стрелки, осоавиахимовцы и т. д. и т. п.), решили, как последовательные материалисты-безбожники, раз и навсегда развенчать «поповские сказки» об ужасах Крутенького. Снарядили они для того научную экспедицию в «плохое» место, сзывали желающих да к счастью не нашли. Плюнули героические пролетарии на трусливых земляков и отправились одни, распевая Интернационал и неся на палке приговоренное к сожжению в глубине пресловутого лога чучело мироеда-пузана. Или попа-мракобеса. Ночью отправились, разумеется. И сгинули в Крутеньком без следа. Многодневные поиски результата не дали. Пришлось по тогдашней традиции свалить всю вину на волков и врагов народа. Неизвестно, как с врагами, а волков в тот год действительно было очень много. Постреляли их под горячую руку без счета… Врагов, кстати, постреляли не меньше. Так-то вот.
Ознакомительная версия.
