— Принял. До твоего выстрела молчим.
Митька приник к камню, с благодарностью вспоминая дядю Жору, под руководством которого делал свой боевой костюм…
Два УАЗа вынырнули из-за поворота и неторопливо подрулили к развалинам. С машин посыпались автоматчики, занимая оборонительные позиции. В каждом «козлике» осталось по одному у пулемета.
«Десять, — сосчитал Митька, — много…»
Прибывшие достаточно оперативно брали под контроль местность. Не искали кого-то конкретно, а выполняли стандартную обязательную процедуру. Наконец шестеро автоматчиков определились с позициями. Оставшиеся двое, явно старшие в группе, долго осматривали развалины, пока, наконец, не остановились возле угла бывшего лагерного забора, метрах в тридцати от Митькиного укрытия.
— Ты думаешь, ака, здесь кто-то есть? — по-таджикски спросил огромный бородатый мужчина невысокого крепыша.
— Не знаю. Мне важнее, не есть ли кто-нибудь тут сейчас, а бывает ли вообще.
— Никаких следов. Сам видишь. Если тут кто бывал, осталось бы хоть что-то. Люди не умеют не оставлять следов.
— Здесь никто не живет. Это факт. Но…
— По той логике, что ты мне излагал, надо ехать в Пасруд или Чоре.
— Сам понимаешь, что это невозможно. Кое-кто просто мечтает увидеть меня на своей земле.
— Значит, надо ехать без тебя.
— А вот это не годится! Если я прав, то без меня там делать нечего. Одно неверное слово, и вместо союзников получим врагов… Или, скорее, трупы своих людей. Здесь единственное место, куда можно подъехать с нашей территории.
— Тебе виднее, великий умелец. Так или иначе, но здесь пусто. Всё разграблено лет пять назад, а то и больше.
Разговор настолько заинтересовал Митьку, что он чуть не высунулся из своего укрытия, опомнившись в последний момент. В словах таджиков крылась какая-то важная мысль, важная для всего лагеря, но какая…
— Ладно, — произнес невысокий, — вверх не пойдем. Если я прав — это слишком опасно. А если нет — бессмысленно. Впустую съездили.
— Не совсем впустую. Теперь знаем, что здесь делать нечего…
Собеседники отправились к машинам. Вслед за начальством туда начали стягиваться автоматчики. Через десять минут рокот моторов затих внизу.
— Дмитри Хорхе.
— Здесь.
— Ты как?
— Нормально.
— Отходим.
— Две минуты.
Лучший и единственный лингвист Лагеря, старательно вспоминая каждое слово, записывал в блокнот патрульного подслушанный разговор. Записывал на таджикском, боясь потерять при переводе даже намек на интонацию…
Окрестности Новосибирска, Заимка Владимир Пчелинцев
— Списки готовы? — уточнил Пчелинцев. — Скидок на нехватку времени не принимаю. До хрена его было.
— Тогда, значит, готовы, — задумчиво почесал затылок Сундуков. — Раз отмазаться не вышло. Набросали тут кое — что. Все добровольцы, как положено.
Полковник взял тщательно расчерченный лист, выуженный майором из планшета. Вчитался…
— Майор, да вы что, в конец все трое охренели?
— А что не так? — не понял причин командирского возмущения Урусов. — Как и прикидывали, по десять человеческих рыл. По четыре «кардана» на группу, толковый «связюк», остальные стрелки. И батька — атаман впереди всех на лихом коне.
— Атаманы, млять… — скомкал список Пчелинцев и запустил его в мусорный ящик, стоящий у входа. — На лихом коне…
— Товарищ полковник, в самом деле! — решил принять удар на себя Соловьев. — Вы же сами команду дали: «Отобрать лучших!»
Полковник с нескрываемым презрением посмотрел на него.
— Вот гляжу я на Вас, товарищ лейтенант, и думаю. Вроде бы взрослый человек, в армии который год, а приказы дословно понимаете…
— Ну, так ведь… — растерянно протянул Соловьев.
— Эх, ты, надежда российской химии… Вы же меня с голым задом оставить решили, обалдуи!
Офицеры переглянулись, не зная, что и сказать. Вроде как прямой и недвусмысленный приказ был. Они и отобрали…
— Короче! Доставайте блокноты и записывайте! У кого нету — запоминайте! — Пчелинцев начал ходить по своему кабинету, взад-вперед.
— Так, из «карданов» берите кого угодно, тут уж на ваше усмотрение! Да, кроме Гогена, мне Безручков самому пригодится…
— Михайлова не возьму! — тут же вскинулся Урусов. — Я этого придурка на первом перегоне из кабины выкину на фиг. И пристрелю для спасения генофонда.
— Герман идти хочет, — отозвался Соловьев, — он ко мне просился, если что.
— Во, на Ваньку согласен!
Пчелинцев остановился точно посредине кабинета.
— Так, идея была неудачная. Вы как обычно все в цирк превратите. Со мной в роли коверного. Птиц, через час зайдешь, дам список тех, кого не отдам ни в коем разе. Понял?
— Так точно, товарищ полковник! — козырнул лейтенант.
— Вот и хорошо, что так точно, — устало ответил полковник. — Только ровно через час, не раньше. Всё, свободны!
Хлопнула дверь за старшими. Ушли ребята. А ты полковник, сиди и думай, кого можно отпускать, а кто загнется… А без кого ты сам, товарищ полковник, взвоешь на безликую Луну серым волком …
Таджикистан, Фанские горы, вершина Большая Ганза Алексей Верин
Вмешиваться не пришлось: дети сработали по высшему разряду. С крика «Держи!» до извлечения клиента из трещины прошло не больше десяти минут. В довоенные времена такой результат сделал бы честь «мастерской» группе. Здесь это так, норма для двенадцатилетних детей…
«Кого мы растим? — думал Алексей, — они же монстры! Десятилетняя девочка удерживает на срыве пацана в полтора раза тяжелее себя. И это воспринимается, как само собой разумеющееся. После такого, скоростью организации полиспаста уже не впечатлить. А ведь… Но это ладно. А что они творят на скалах? Та же Санька лазает на уровне камээса. Технически — даже лучше, но длины рук и ног не хватит для «мастерского» времени. Но ей же всего десять! Через пару лет, не напрягаясь, выиграла бы Мир. Да сам факт этого восхождения, если разобраться! Четыре участника не старше двенадцати и руководитель, которому всего четырнадцать, идут на пятитысячник! По Правилам, только Акрама можно было взять в «единичку». Остальных — через два года. Впрочем, у нас свои Правила. Старые не предусматривали ни восьмилетней акклиматизации, ни утренних пробежек до Алаудинского перевала наперегонки с собаками… И того, что это у них третий пятитысячник… Система подготовки Виктора Юринова… «Ребенок может всё, если знает, что может». Эти знают…».
Верин взвалил на плечи рюкзак и потопал следом за группой, не прерывая своих размышлений.
